Вернуть вчерашний день
Шрифт:
Илона снова засмеялась:
— Вот забавно, дорогой. Я смутно припоминаю какой-то сон, вроде бы я встаю с кровати и отвечаю по телефону.
— О, черт! — выругался я. — Это же не шутка! Ты хоть понимаешь, что наделала?
— Что я наделала? — задала она ответный вопрос. — Не забывай, что именно ты настаивал попробовать эйфорин, хотя я предупреждала тебя о последствиях.
— Но ты же уверяла меня, будто употребляла его так часто, что у тебя уже выработался иммунитет.
— Разве, милый? Меня же долго не было дома, и было никак не связаться с поставщиками. А мне говорили,
— Илона, я не шучу.
Она вновь залилась смехом, а потом ей в голову пришла мысль:
— Пойди в ванную и принеси бутылочку с анти-эйфорином. И стакан воды.
Без труда найдя пузырек, я вернулся в комнату. Илона, голая, стояла у окна, и солнечные зайчики играли на ее стройном теле.
— Солнце — вот мой самый верный любовник… — пробормотала она с улыбкой.
— Вот бутылочка, — я не отрывал взгляда от ее лица.
Илона вздохнула:
— Обязательно?
Мне внезапно захотелось, чтобы в моем случае наркотик продолжил действие.
— Что мне с этим делать? — спросил я.
Она проказливо улыбнулась.
— К несчастью, я слишком женщина, чтобы ответить точно. Если это тебе так необходимо, добавь три капли на стакан воды.
Проделав все это, я протянул ей раствор. Она выпила, содрогнувшись. Поставила стакан, подошла к стулу, где висело ее платье, и скользнула в него. Тяжелая черная ткань укрыла тело от шеи до лодыжек. Лицо сразу стало бледным и суровым:
— Оденься, — посоветовала она. — Тогда сможешь уйти отсюда.
Я внезапно осознал свою наготу. Нашел брюки и рубашку и натянул, стоя к ней спиной. Затем повернулся:
— Илона, я попал в скверную историю.
— Да, история точно скверная, — согласилась она.
— Моя карьера… — начал я.
— Ты же сказал мне, что устал быть космолетчиком, — холодно заметила Илона. — Так вот, у тебя есть шанс изменить это, заняться чем-нибудь еще.
— Но чем?
— Это уже твоя проблема, — она подошла к столу, взяла из пачки сигарету и резким движением зажгла ее. Сквозь едкий дым ее сузившиеся глаза наблюдали за мной: — Это твоя проблема. Я полагаю, ты уберешься отсюда, купишь газету и начнешь искать объявления о работе.
— Но…
В ее голосе зазвучал металл:
— Убирайся, я сказала. Нечего думать, будто я предоставлю тебе стол и кров. Ты сам попал в эту заварушку, сам и выбирайся из нее, если сможешь. На своих ногах, космолетчик. Счастливого пути!
— По крайней мере, могу я воспользоваться твоей ванной? — спросил я с величайшей осторожностью.
— Не слишком долго, — ответила она.
И я воспользовался.
Принял душ, чтобы смыть даже запах ее с моей кожи. Нанес на лицо крем для депиляции, смыл его вместе с начавшей появляться щетиной, оделся. Освежившись, я почувствовал себя чуть лучше. Потом, выйдя из ванной, надел носки, туфли, галстук и пиджак.
— Илона, — позвал я.
— До свиданья, — сказала она без эмоций.
Я покинул ее жилище и, вдыхая кондиционированный воздух, вошел в лифт.
Глава 2
Вы, конечно, слышали о чувстве невыносимого одиночества в глубоком космосе.
Должен сказать вам, если доходит до невыносимого одиночества, то это чувство испытываешь не оттого, что оказываешься в незнакомом городе без средств к существованию и крыши над головой, а оттого, что твой корабль с привычной каютой и знакомыми лицами космолетчиков покинул планету.
Где-то в глубине души теплилась надежда: может быть, та девушка из справочного ошиблась. Может, «Молния» не улетела? И ждет меня?
Конечно, надежда было глупой. Такого просто не могло быть. Даже если бы капитан Грюн относился ко мне с симпатией, — а этого отродясь не было, — он слишком горячий поклонник священного расписания, чтобы задержать отправку хотя бы на полчаса. К тому же, хотя вторые помощники — немаловажные члены команды, их тоже можно заменить. Я знал, как примерно это будет. Вальгрен, третий помощник, будет исполнять обязанности второго, четвертый — третьего, пятый — четвертого, а молодой Льюисман, старший кадет, станет исполняющим обязанности пятого помощника. И «Молния», комфортабельный лайнер новейшей конструкции, помчится сквозь световые годы в Порт-оф-Спейн, на Карибию, в следующий порт приписки.
Я замедлил шаг.
Спешить-то некуда. Корабль улетел. Кроме того, нужно решить, куда податься. В космопорт? Но у меня в кармане всего несколько долларов, и все уйдет на поездку. Тут я увидел неподалеку вход в метро. Пошел было к нему, но сразу же спросил себя: а что, собственно, мне там делать? Глотать горькие слезы и сыпать соль на раны?
Так я и стоял посреди улицы, не обращая внимания на ворчание прохожих, которым мешал. Вдобавок, мне еще и думалось плоховато. Может быть, в результате переутомления, или шока, или то были последствия эйфорина. А может, всего этого вместе. Да и какая разница?
Рядом с метро я увидел маленькое кафе.
Это оказалось приятное место, с уютной обстановкой; стены покрывала абстрактная живопись с преобладанием алых и лимонно-желтых тонов. Из колонок лилась оптимистичная радостная музыка. Все это не слишком соответствовало моему настроению, и я даже слегка вздрогнул, пока шел к столику. Официантка оказалась типичной каринтийкой, с телом, по-кошачьи гибким, облаченным в черные облегающие брюки с ярко-зеленой вышивкой, которые казались второй кожей. Я посмотрел на нее безо всякого энтузиазма. Видал и не таких женщин, — а уж каринтиек, в особенности.
— Кофе, — попросил я, не глядя в меню, которое она предложила. — И тост с маслом.
— Черный или с молоком, сэр?
— Черный.
— Харц или импортный?
Черт бы ее побрал! Ну, что она привязалась ко мне?
— Харц, — ответил я, предположив, что продукт местного производства должен быть дешевле привозимого с далекой Земли. Когда официантка ушла, я заглянул в меню и обнаружил ошибку — вот уж поистине, межзвездная экономика всегда была для меня темным лесом.
Но ничего не попишешь. Все равно, эти двадцать центов вряд ли существенно улучшили бы мой бюджет. Я глотнул горячего горького варева, закусывая тоненьким тостом с маслом. Слушал легкую утреннюю музыку, льющуюся из колонок. Оркестр, где бы он ни находился — на местной передающей станции или в студии звукозаписи — играл попурри из так называемых «маршей космолетчиков», вы же знаете: это старые-престарые мелодии с новыми словами. Я обнаружил, что тихонько подпеваю: