Вернуться или вернуть?-2
Шрифт:
Княжескому поверенному я выдал лист с расценками. Если зафиксировать цены на ту же пшеницу, то можно сделать бартер, минуя денежное обращение.
— Чего так сложно-то? — покрутил прайс Куприян Аркадьевич.
Мне пришлось пояснять. Скрывать информацию о международном кризисе я не стал. Напротив, очень подробно расписал, что такая напасть случается каждые пять-шесть лет. Чем ниже уровень развития страны, тем менее заметны для них эти кризисы.
— Вон оно что, — протер лысину платком Куприян Аркадьевич и пообещал, что донесет до князя полученную информацию.
Я попутно снабдил поверенного папкой с эскизами и лекалами кед. Кеды мне нужны для учеников. Футбол это не только спорт, но командная работа. Бегать в кедах будет и легче и дешевле, чем в кожаных бутсах.
Кризис заставил меня считать буквально каждую копейку. И совсем не по причине того, что я начал испытывать трудности в деньгах. Просто планов образовалось много. Три маслобойни Пономарев уже купил. В конце весны мелкие предприниматели разорились из-за отсутствия сырья и заказчиков. В Лабинской и Афипском, где налажено поташное производство, проблем с доставкой подсолнечника не было. Соответственно, их цена на услуги чуть дешевле. Те, кто старался немного заработать, остались без клиентуры и до нового урожая успели разориться.
Кроме маслобоен, я намеревался выкупить несколько мелких кирпичных заводов. Сам в этих сделках фигурировать не буду. Не нужно лишних разговоров среди купцов. Постараюсь сохранить с ними хорошие отношения. Строю я много, и собственный кирпичный завод будет в тему. Раньше я даже не пытался влезть в эту область, купцы могли меня не понять. Но если сейчас кто-то сам продаст, то приобрету. Заодно и лесопилку, которую выставили на продажу в Крымской.
Мы начали сворачивать свой завод в Крымской. Нового ничего не строили, все, кто кормился на подсобных работах, оказались не у дел. Капитализм, чтоб его! И я тут как яркий представитель монополии. С другой стороны, рабочих лесопилки я на улицу не выгоняю. Просто малое предприятие поменяет владельца. Предполагаю, что рабочие только выиграют от этого. И уж точно не станут устраивать стачки и волнения с битьем стекол и оборудования.
Моя репутация среди рабочих хорошая. На хуторах меня тоже уважают. Я же никогда не строю из себя эдакого «барина». Запросто могу сам полезть на дерево яблоки обрывать. То, что имею дворянский титул, и сам порой забываю. Не так давно узнал о том, что меня, оказывается, в Екатеринодаре не принимают в приличном обществе. Сильно удивился. Вернее, не заметил таких изменений в своей жизни. Еще год назад дворяне активно зазывали к себе домой на обеды. Обычно я отказывался. Но несколько визитов нанёс, когда приезжал Великий князь Николай Константинович. По правилам этикета я должен был пригласить к себе на обед тех, у кого побывал в гостях. Каюсь, что упустил этот момент. ОбЧество меня осудило и демонстративно перестало приглашать. Даже городской голова принимал теперь только «на работе», а я по простоте душевной решил, что ему так проще обсуждать дела.
Думаю, что я бы еще долго пребывал в неведении, но Варенька указала мне на то, что я стал нежелательной персоной в высших кругах Екатеринодара. Девушка расстроилась, а я не очень. Нет у меня времени на такие переживания. Как раз книгу альтернативной истории закончил писать. Мы с Климом все внимательно вычитали и напечатали в нашей типографии пять экземпляров. Отправлять черновик местному цензору смысла не было. Не решит цензор данный вопрос.
За книгами приехал Артем. Он решил взять на себя всю ответственность и выступить в роли автора.
— Ежели кого и сошлют в Сибирь, то меня, а ты непричесанным будешь, — заверил Артем.
Один экземпляр он оставил у московского губернатора с просьбой написать рецензию. Еще одну книгу передал Витте, третью — Великому князю Михаилу. Оставшиеся две с выписками, статьями и прочими документами подал Георгию I, напросившись на аудиенцию.
Ждать решения пришлось долго. Не думаю, что государь за такое «вольномыслие» решит отправить кого-то в Сибирь, но все равно я волновался. Что не мешало мне заниматься текучкой. Барон оказался прав, когда жаловался на железнодорожные тарифы грузовых перевозок. Одно дело, когда это чемоданы, загруженные в багажный вагон, и совсем другое — грузовые перевозки. Отчего-то чиновники стали считать все по высшей тарифной сетке. Никак и здесь кризис повлиял.
Я же, прикинув и так и эдак, решил организовывать караван из техники в столицу. Три вездехода и четыре трактора. Все с прицепами. Доставят продовольствие в Петербург в лучшем виде. Мальчишки, которых я добавил в экипажи, так вообще были в полном восторге. Пятеро охранников сопровождения тоже были всем довольны. Им такая поездка только в радость. Все лучше, чем за учениками в школе следить.
Была вероятность, что не вся техника доедет без потерь, да после профилактику придется устраивать. Но это уже заботы Артема.
Формально у нас не было завода по выпуску тракторов. Продавали очень мало. Не больше десятка в год. Для нормального выпуска этих машин много чего требовалось. Прежде всего покупатели. Российские покупатели. Отправлять за рубеж трактора мы не хотели. А на внутреннем рынке спрос был невелик. Потому и получилось, что наряду с вездеходами трактора были техникой для личного пользования концерна «Русь».
Какие-то усовершенствования там постоянно проводились. Артем с инженерами осматривали каждый трактор, выясняя, что стало причиной той или иной поломки. Их, кстати, становилось все меньше. Двигатели на тракторах заменяли, не дожидаясь, когда начнутся проблемы. По этой причине обоз в столицу я отправил со спокойной душой, заказал привезти оттуда продукции завода: инструменты, керосинки, малые колеса для тачек. У меня здесь кирпичные заводики выкупаются, а труд на них не только ручной, но и очень примитивный.
Решение по моей книге государь принял в середине сентября. Артем в очередной раз изображал курьера. Предполагаю, его достала работа на заводе, вот он таким образом и устраивал себе отпуск.
— Высочайшим соизволением тебе велено напечатать пятьсот экземпляров, — сообщил Артем. — Пятьдесят три вручить депутатам Первого Всероссийского съезда промышленников, между прочим, ты один из докладчиков. Текст доклада утвердить до первого октября.
— Как до первого?! — возмутился я. — Съезд двадцатого начинает работу. Я же не успею! И почему только пятьдесят три депутата?
— Видимо, остальные слишком мелкие бизнесмены, чтобы вести с ними дела и прислушиваться к их мнению, — предположил друг.
— Хорошо, полсотни передаем промышленникам, а остальные куда?
— Остальные экземпляры в царскую канцелярию.
— Подожди… — начал соображать я. — Продавать книгу никто не планирует?
— Как и платить тебе за работу, — хмыкнул Артем. — Радуйся, что ни строчки, ни буквы государь не вычеркнул. Содержание книги осталось без изменений.
— Ее точно не пустят на туалетную бумагу? — усомнился я.