Вернуться в Портленд
Шрифт:
Машины соседей – это мусорные баки на колесах.
На сиденья и на пол там свалено все: от детских игрушек до пустых бутылок – не говоря о разнообразных предметах одежды, газетах и какой-то дряни, не имеющей названия.
У меня самого машины нет.
Российская дрянь мне даром не нужна, а купить что-то приличное – немецкое или хотя бы японистое – нет возможности.
В одном из своих романов Ремарк едко замечал, что истинному немецкому патриоту чужда гигиена.
Россияне превзошли жителей гитлеровской Германии.
Мой
Да и вся нынешняя Россия представляет собой сплошную мусорную свалку площадью семнадцать миллионов квадратных километров.
Но я отвлекся в излишних подробностях, пора возвращаться к теме.
Дач в регионе никогда не существовало; повсеместны лишь сады, то есть огороды с грядками, предназначенные не для отдыха, а для каторжного труда.
Мои родители участка не заводили; приоритеты садово-огородной рвани были им чужды.
Слово «рвань» применительно к согражданам я даже мысленно использую с наслаждением.
Я потомственный горожанин, современный аристократ.
У меня вызывают презрение люди, которые салату с креветками и каперсами предпочитают тазик пельменей или ведро мантов.
В России подобных абсолютное большинство.
Жить с таким мировоззрением чем дальше, тем труднее.
Но жить вообще нелегко.
2
Я с детства ощущал себя отстраненным от общей массы сверстников.
Друзей в общепринятом понимании я не имел.
Я не пробовал курить или выпивать, не интересовался «пластами» – как именовали тогда заграничные грампластинки.
Я был чужд тупых занятий вроде рыбалки или спорта, а увлекался техникой.
Мне выписывали журнал «Юный техник» с приложением «Для умелых рук» – огромным, аккуратно сложенным листом в простой обложке.
Вообще Советский Союз был империей Самоделкиных.
В огромной стране не существовало промышленности, специализированной на потребительских интересах.
Радиодетали для гражданских изделий брали из партий, отклоненных военной госприемкой.
У советских людей не имелось вдосталь стиральных машин, пылесосов, миксеров.
Даже черно-белые телевизоры, собранные на бракованных микросхемах, были в дефиците.
Луну закидывали луноходами с колесами из чистой платины, но лишь у одной семьи из десяти – если не из ста! – имелся хромированный сервировочный столик на резиновом ходу.
В то время, как мир двигался по ступенькам прогресса, СССР копошился в пещере натурального хозяйства.
Здесь царила идеология «Сделай сам».
Ее насаждали средства массовой информации, включая журнал «Наука
На отдельной странице предлагались минипатенты типа рыбочистки из крышки от лимонада или вешалки из пустых бутылок.
По пол-номера отводилось мертворожденным проектам вроде озвучивания восьмимиллиметровых любительских фильмов при помощи магнитофона и «синхронизатора», напоминающего корабельную мину.
При том тогда подобное казалось нормальным.
Я тоже занимался самодельничеством, однажды даже собрал примитивный детекторный приемник на одном диоде.
Позже к чисто пионерскому «ЮТ» добавился серьезный «Моделист-конструктор».
Правда, настоящим моделистом я не стал.
В нашем городе было невозможно купить бальсового дерева или лакировочных смесей; даже двухкомпонентные клеи находились не всегда.
Нужные материалы имелись только в официальных кружках при городском дворце и районных домах пионеров.
Но мама в кружки не пускала, утверждая, что там неподходящий контингент, а руководители – пьяницы.
Я нашел упрощенный выход: клеил сборные модели самолетов и кораблей.
Последних имелось всего два: броненосец «Потемкин» и крейсер «Аврора» – оба из серого полистирола, напоминающего сталь.
Намерений сделаться моряком не возникало, но детализация вводила в мечтательное состояние.
Воздушная техника стала моей страстью; я собирался идти по стопам родителей, нацеливался на Авиационный институт, причем мечтал стать не кем-нибудь, а сразу авиаконструктором.
В нашей квартире крыши всех шкафов занимали мои самолеты и вертолеты.
Не доверяя маме хрупкие изделия, я даже сам регулярно вытирал с них пыль.
Отечественные модели представляли собой упрощенные одноцветные болванки, их я собирал для общего впечатления.
Иным делом были самолеты производства ГДР.
Там фюзеляж и плоскости оставались белыми, детали шасси – серебристыми.
Везде вклеивались прозрачные иллюминаторы, остекление кабин и блистеры, вращались и колеса и винты.
Огромный «Ту-114» имел даже действующие рули и элероны.
У нас немецкие модели никогда не появлялись, продавались только в Москве.
Папа, деловой человек, постоянно организовывал себе командировки, всякий раз привозил мне что-то новое.
До сих пор самым светлым воспоминанием той стороны детства, которую стоит считать счастливой, остались плоские длинные коробки с косым синим углом – символом неба.
Позже дизайн упаковок сменился: угол убрали, на крышке осталось лишь подробное изображение самолета.