Верный слуга Алексея Михайловича. Две жизни Симеона Полоцкого
Шрифт:
«Богомолец иеромонах Симеон Полоцкий… Во 177 году Божием… во время пожара погорело все по-кровение церкви Всемилостивейшего Спаса [68] , и от великих дождей своды портятся; на престол Божий и на жертвенник вода течет, а направить и покрыта нет чим, потому что сия обитель безочинна и весьма скудна, и некоему, кроме твоего Царского милосердия…
…Призри своим Царским благоутробием, вели храм Всемилостивейшего Спаса, для твоего многолетнаго царского здравия и душевного спасения, из твоей… казны покрыта, чтоб ему от дождев осенных и от непогод, в конец неразрушитися…
68
Церковь
…Хлад и мраз уже подступают… а мне [дров] взять негде… Смилуйся пожалуй!»
Из переписки явствует, что в услужении Симеона Полоцкого состояли три человека, челядь, на которую он получал съестные припасы. В его распоряжении был скромный выезд, а сено для лошадей доставалось «из лугов коломенских и овес со двора житного». Копилку безбедной жизни пополняли частые подношения к церковным праздникам, тезоименитствам и иным торжествам, на которых, по обыкновению, звучали вирши Симеона Полоцкого.
«Слава во вышних Богу», — восклицают и на земли мир людем провещают. Желанный се гость, мир нам приносящий, в единой славе со Отцем сидящий. От многих времен о Христе желаем да в мире мирно век наш пребываем [69] .Покровительство Паисия Лигарида полностью исчерпало себя, самоутверждение Симеона Полоцкого в Москве состоялось, а умение понимать Алексея Михайловича с полуслова сулило возможность осуществить многое из того, в чем поклялся монах Симон перед ликом Евфросинии Полоцкой. Игумен монастыря Всемилостивейшего Спаса горячо воспринимал военные и политические успехи Алексея Михайловича, а они были значительными. В 1667 году вся Левобережная Украина и Киев окончательно вошли в состав России; международный авторитет Русского государства в Европе был весьма высок, прорехи во внутреннем неустройстве медленно, но верно сходили на нет.
69
«Стиси краесогласнии на Рождество Христово».
В 1669 году, а возможно и ранее, в Москву из Вильно по персональному вызову царя, как показывают строки из письма Симеона Полоцкого, «…выехал на твое Великого Государя имя из Литовския земли брат мой единоутробный Иоанн Емельянов сын». Поражает трогательная забота о родственнике и живое участие в его судьбе. Вероятно, Иоанн, осмотревшись, принял твердое решение «во святом иноческом чине житие свое проводить». Прочтем письмо Иоанна, обращенное к Алексею Михайловичу.
«Царю Государю… бьет челом холоп твой иноземец, Ивашко Емельянов, выехал из Вильни на твое Государево имя, и за выезд я холоп твой пожалован твоим Государевым жалованьем… Живу в Спасском монастыре… и всякие твои Государевы дела делаю с Симеоном вместе…»
Мы уже упомянули, что во второй половине XVII века Россия стала одной из сильнейших держав Европы. Нагрузка на государевы приказы неимоверно возросла.
Дьяки и подьячие задыхались в потоке бумаг, знатоков латыни и толмачей не хватало.
…Иезуит Эммануэль Альварес, португалец по происхождению, вовсе не предполагал, что его латинская грамматика переживет его самого и, невзирая на государственные границы, прочно займет место в процессе обучения в большинстве учебных заведений Европы. Россия обратилась к труду Альвареса благодаря Симеону Полоцкому, которому Алексей Михайлович поручил то самое «государево дело», о котором сообщал в своем письме Иоанн. Так царским указом была учреждена еще одна школа, получившая название Заиконоспасской.
Утвердительно можно сказать, что Алексей Михайлович обладал собственным видением развития просвещения в России. Патриаршая школа в Чудовом монастыре и Ртищевская в Андреевском лишь в слабой мере удовлетворяли потребность в образованных людях. В основном это были отроки, обучение которых сводилось к письму и чтению, а уж дальше — как сложатся обстоятельства.
В Заиконоспасскую школу стали подбирать людей взрослых, имевших определенные знания и опыт работы с деловыми бумагами в Тайном приказе, то есть в собственной канцелярии его царского величества. Об этом государственном учреждении стоит сказать особо. «Приказ его великого Государя тайных дел» был создан в 1654 году и в действительности хранил за семью печатями тайны, о которых не дано было знать ни самим доверенным боярам, ни многим приближенным к царю людям.
«Государевым именем» имели право действовать только дьяки приказа Тайных дел, число которых было невелико. Однако в их руках, кроме деловой переписки, были сосредоточены: надзор за всеми гражданскими и военными делами в России, сбор сведений, сопровождение многочисленных дипломатических миссий. О том, что приказ являлся, ко всему, тайной полицией и ведал делами старообрядцев-раскольников и их сыском, а также зорко следил за состоянием умов, знали немногие. Симеон Полоцкий и его брат Иоанн входили в их число, что позволило одному из биографов Симеона Полоцкого утверждать: «Его положение могло внушать страх окружающим». Так это или нет, оставим на совести того, кто пришел к такому заключению.
Своим великовозрастным ученикам Симеон По-лоцкий доходчиво объяснил, что отступать от своего жизненного и педагогического правила — от простого к сложному — он не намерен.
В самом начале своего существования Заиконоспасская школа, которая была учреждена для «обучения по латинян» и «грамматического ученья», находилась в ведении приказа Тайных дел и получала из казны деньги на свое обустройство. Для Симеона Полоцкого открылось необычайно широкое поле деятельности, где он мог самостоятельно, без помех воплощать в жизнь знания и опыт, которые приобрел в Киево-Могилянском училище и Полоцкой братской школе.
Алексей Михайлович уступил инициативе Симеона Полоцкого и в процесс обучения не вмешивался, рассудив так: «Лишь бы дело шло».
Царя не смущало и то обстоятельство, что, в отличие от Чудовской и Андреевской школ, где преобладало изучение греческого языка и преподавались азы знаний, светская направленность обучения Заиконоспасской школы не оставляла сомнений. Симеон Полоцкий, как говорится, был и сеятель, и жнец, то есть служил в церкви, учительствовал, заведовал хлопотным хозяйством, пока не передал свои полномочия старосте, который назначался из школьников. Три года эти обязанности исполнял молодой подьячий Тайного приказа Симеон Медведев. Учитель и ученик жили в одной келье и мечтали, чтобы школа, ютившаяся в тесных монастырских помещениях, имела собственное здание.
15 июля 1665 года по указу царя Заиконоспасская школа получила 100 рублей «на хоромное строение», затем еще 70 рублей. Высочайшее покровительство обеспечивало школе достойное существование. Недостатка в деньгах, отпускаемых на свечи, бумагу, дрова, помощник Симеона Полоцкого по экономической части Симеон Медведев не испытывал.
25 декабря 1667 года, в Рождество Христово, Симеон Полоцкий с церковной кафедры произнес речь, в которой, обращаясь к царю Алексею Михайловичу, сказал: «Положи отныне в сердце твоем, еже училищя, тако греческая, яко славенская и иная назидати, спудеов милостию си и благостью умножати, учиняли благо искусныя изыскати, всех же честьми на трудолюбие поощряти… даст Бог плод стократный и полныя рукояти от сих семен».