Верный слуга Алексея Михайловича. Две жизни Симеона Полоцкого
Шрифт:
По делу патриарха Никона было проведено четыре заседания. Симеон трудился в йоте лица своего, озвучивая переводы речей, высказываний, резких реплик. Первое заседание открылось 1 декабря 1666 года. Проходили собрания в трапезной царских палат. «Именоваться патриархом быть недостоин», — таков был вердикт, вынесенный на заседании 5 декабря. Через неделю, 12 декабря, Никон предстал в своей домовой церкви «при властях, боярах и думных людях, и вина ему была чтена, и клобук патриарший и мантия со источники была снята, и ссылка была сказана на Бело озеро в Ферапонтову пустыню».
Затем был оглашен окончательный текст низложения, составленного Симеоном и одобренного царем и патриархами [54] . Сам Алексей Михайлович на столь печальной церемонии не присутствовал.
Оглашал приговор Никону патриарх
54
Приговор был составлен на двух языках — русском и греческом. — Примеч. авт.
Тайком от народа 13 декабря 1666 года сани в сопровождении небольшой охраны увозили монаха Никона в Ферапонтов Кирилл о-Белозерский монастырь. Скончался человек, противоречивая судьба и деяния которого наложили отпечаток на многие века и всю церковную жизнь, по дороге в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь 17 августа 1681 года [55] . Незадолго до кончины Никона царь Федор Алексеевич уступил просьбам своего воспитателя Симеона Полоцкого и тетки Татьяны Михайловны об улучшении участи опального патриарха.
55
Похоронен Никон там же, в Воскресенском монастыре, в 45 верстах от Москвы. Похороны прошли по патриаршему чину. — Примеч. авт.
Мы вкратце описали события, в которых монах Симеон оказался в центре церковной политики. И действительно, Большой Московский собор позволил ему как нельзя лучше проявить свои дарования: знание языков, бойкий слог на письме, умение полемиста. Слово «фаворит» в ту пору не употреблялось, однако доверительное и благосклонное отношение Алексея Михайловича и ученость Симеона возвели его в число царских любимцев.
Признание российского духовенства Симеон заслужил умением чутко держать руку на пульсе драматических событий, находить выход в порой безнадежных схоластических спорах, иногда услужить заведомым недоброжелателям и завистникам. Чего греха таить, и те и другие будут присутствовать в житии Симеона не только до конца его земных дней, но и после кончины.
Не обошли стороной творчество Симеона Полоцкого известные в России историк А.Н. Пыпин [56] и литератор И.Я. Порфирьев [57] , которые пытались принизить его поэтический дар. Исследователи времени правления царя Алексея Михайловича называли игумена монастыря Всемилостивейшего Спаса «прирожденным конформистом», а его богословские труды объясняли «необходимостью внешне и внутренне скрыть свое униатство и базилианство».
Вероятно, со времени Большого Московского собора с именем монаха Симеона окончательно закрепилось отчинное прозвище «Полоцкий». Съезд российского церковного клира выявил множество язв в духовном бытии и мирской жизни России. Но только один из тех, кто присутствовал на нем, решился обобщить виденное и слышанное и излить свои мысли на бумаге. Сотворил сие Симеон Полоцкий, назвавший свой труд-преподношение «Жезл правления» (деяния Большого Московского собора) [58] .
56
См.: «История русской словесности».
57
См.: «История русской литературы».
58
Полное название книги звучит так: «Жезл Правления, на правительство мысленнаго стада православнороссийския церкве. Оутвержиния: во оутвержикие колеблющихся во вере. Наказания: в наказание непокоривых овец. Казнения: на поражение жестоковыйных и хищных волков, на стадо Христово нападающих: сооруженный от всего священнаго собора, собран- наго Повелением Благочестивейшаго, Тишайшаго, Самодержавнейшаго, Великаго Государя Царя и Великаго Князя Алексия Михайловича, всея Великия и Малыя и Белыя России, в царствующем Богоспасаемом и пре- именитом граде Москве. В лето 7174, месяца Май а, в 7-й день» (1666).
«Памятником полемической деятельности» называл это сочинение Симеона Полоцкого В.Ф. Певницкий, присовокупив любопытный факт. Существовало мнение, будто бы автором «Жезла правления» является патриарх Иоасаф, поскольку книга издана от имени его и священного русского собора. Более того, патриаршее предисловие к «Жезлу» было обращено Алексею Михайловичу, ревностному хранителю православной веры, а «в начатце трудоприятия… Помощник и Покровитель послал ему помощь от Сиона…». Как видим, ни слова о подлинном творце. Не исключено, что и сам Симеон Полоцкий, прекрасно сознававший, что труд малоизвестного монаха, да к тому же выходца «из латинян», пользы не принесет и потому предложивший патриарху, авторитет которого в борьбе с раскольниками был непререкаем, выступить в качестве автора. На самом деле Симеон Полоцкий тщательно отбирал материалы собора, избрав символом архиерейский жезл, который и изображен на титуле книги.
Работоспособность Симеона Полоцкого вызывает невольное восхищение. За два месяца (!) он завершил титанический труд, который наряду с «Наставлением иереям» вошел в сокровищницу российского богословия.
31 января 1667 года многоголосый хор провозгласил: «Аксиос!» [59] избранному патриарху Московскому Иоасафу II, который до интронизации был архимандритом Троицесергиева монастыря. Симеон Полоцкий не преминул по такому случаю преподнести главе Русской православной церкви «Виншоване новообраному Патриарше»:
59
«Достоин!» (греч.).
Рассказ о Большом Московском соборе был бы неполным, если не упомянуть о том, что Симеону Полоцкому пришлось «со своей памяти», то есть по прошествии некоторого времени, взяться за описание «низложения с престола бывшего патриарха Никона». Самых значительных деяний собора насчитывается шестнадцать. Симеон Полоцкий не уподобляется обыкновенному хроникеру, а преподносит собственную точку зрения на события, сводя их в тематические блоки для удобства цельного и связного представления.
Примечательно, что в одном из решений собора было положено начало важной традиции: священники должны были учить детей своих, «приготовляя на места свои, чтобы не допускать на священство сельских невежд, из которых иные ниже скоты пасти умеют, кольтыпаче людей».
Когда «Деяния…» увидели свет, то любой, взявший их в руки, мог прочесть извинительную фразу: «Если окажется в труде сем какой-либо недостаток, то надлежит его исправить и потребное приложить». Почти через два века русские богословы и исследователи раскола успешно выполнили эту работу.
ГЛАВА VIII.
ЗЕЛО БЫЛО СТЯЗАНИЯ МНОГО
…Мы не смеем сопоставлять или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют: они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно.
Антиохийский патриарх Макарий, завершив пребывание в Москве, отправился в свою вотчину, сделав остановку в Макарьевском Желтоводском монастыре, из которого отписал патриарху Иоасафу: «В здешней стране много раскольников и противников не только между невеждами, но и между священниками: вели их смирять и крепким наказанием наказывать».