Верный слуга Алексея Михайловича. Две жизни Симеона Полоцкого
Шрифт:
Внезапная кончина помешала Симеону Полоцкому осуществить целостную программу книгопечатания. Его поэтический сборник «Вертоград многоцветный», проповеди «Обед душевный» и «Вечеря душевная» увидели свет благодаря Сильвестру Медведеву. Опыт справщика [121] помог ему в этом деле. Но явить миру все произведения Симеона Полоцкого Медведеву было не суждено. 27 апреля 1682 года Верхняя типография потеряла своего покровителя, царя Федора Алексеевича, и стала обузой для духовной и светской власти. Патриарх Иоаким, ничтоже сумняшеся, поставил на книгах Симеона Полоцкого клеймо «ересь» и предпринял все возможное, чтобы творения Симеона, как и память о его детище, были преданы забвению.
121
С.
За считанные годы на российском патриаршем престоле сменилось четыре патриарха. И если Никону в какой-то мере удалось сдвинуть с мертвой точки дело духовного просвещения, то в силу скоротечности пребывания Иоасафа и Питирима верховными пастырями Русской православной церкви дело просвещения шло не медленнее, чем этого бы хотелось, основываясь на частной инициативе. Такими нам видятся труды царского постельничего Федора Михайловича Ртищева, который в «Энциклопедическом словаре» Ф. Павленкова назван «одним из гуманнейших людей своего времени». Епифания Славинецкого, однокашника Симеона Полоцкого по Киево-Могилянской коллегии, без всякой натяжки можно причислить к оным. Ф.М. Ртищев, вызвав Епифания Славинецкого, оказал России великую услугу — проповедь, то есть слово Господне, наконец-то была поставлена во главу угла церковнослужения, а исправление разночтений в Библии и издание церковных книг приобрело первостепенное значение.
Появление Симеона Полоцкого в Первопрестольной произвело небывалый эффект. В окружении царя появился человек, способности которого ярко, сочно и образно выразить мысль вызвали удивление и восхищение. К иеромонаху потянулись бояре и князья, разумом и сердцем понимающие необходимость стоических усилий в преодолении невежества.
Вот оно, безграничное поле для деятельности патриарха… Но вместо поиска объединительной идеи, вместо поиска рационального зерна в каждом из течений грекофилов и латинистов, вместо поиска золотой середины, в которой иноземные заимствования, попав на благодатную российскую почву, дали бы весомые плоды, началась открытая борьба партий, в которой время низвергло и победителей, и побежденных. Первой жертвой этой схоластической борьбы стал Симеон Полоцкий.
Об обстановке, сложившейся в российском церковном мире, Я. Рейтенфельс писал: «До того сильна, исстари, вражда между греческой и латинской церковью, что она, по-видимому, не поддается никакому человеческому врачеванию». Что ж, в наблюдательности заезжему визитеру не откажешь. Тем более что это неприятие дошло и до наших дней. А в то время любое отступление от веры православной, от соблюдения канонов Русской церкви нещадно каралось. Еретикам была уготована либо казнь, либо ссылка. И уж конечно, человек, втайне исповедующий чужую веру, в окружении царя попросту не мог объявиться, даже если бы он обладал иезуитской скрытностью.
«Хотя Симеон был белорус, — вещал уже упомянутый нами анонимный автор, — но он родился и долго жил в Полоцкой земле и по характеру был настоящий поляк. А можно ли верить полякам?»
В характере настоятеля Заиконоспасского монастыря, зачинателя высшего образования в России, ученый инок Чудовского монастыря Евфимий видит лишь одну из доминирующих черт — коварство. Да, утверждает Евфимий, Симеон Полоцкий — энциклопедист, многознайка, но умом самобытно мыслящим не обладает, и более того: тип человека, который «слова ласкательные глаголет и перед тобой зряще хвалит и яко с любовным беседует, отошедши же унижает и оклеветает».
С Аввакумом Симеон Полоцкий не единожды спорил до хрипоты и ругательств. С Епифанием Славинецким богословские споры вел в уважительном к оппоненту тоне и вовсе не случайно написал проникновенный «Епитафион». Однако в открытую полемику с Евфимием не вступал и тем дал основание посчитать себя «человеком малодушным, трусливым, неспособным к противостоянию с инакомыслящими». Сам же Симеон Полоцкий по этому поводу высказывался более чем откровенно:
Если словопрение начинает быти, Ты же хощети правый победителем быти, Победи прежде тебе, потщися молчати, Тако скоры можешь победу прияти,Евфимий не стал бы публично кидать камни в иеромонаха Симеона, понося его «латинство», если бы из-за спины его не вырисовывалась фигура патриарха Иоакима.
…Род дворян Савеловых, из которого происходил верховный пастырь Русской православной церкви, издревле верой и правдой служил царю и Отечеству. Трудно сказать, что подвигло Иоакима на принятие монашества, но после польской войны, в 1655 году, он сменил одеяние воина на иноческую рясу. Исполнилось ему в ту пору тридцать пять лет, и, судя по всему, он стал ревностным служителем Господу, ибо в 1664 году был избран братией Чудовского монастыря архимандритом. Царь Алексей Михайлович частенько посещал обитель и обратил внимание на ее настоятеля, которого отличала рачительность в ведении хозяйства и отменная ученость. По рекомендации государя Иоаким в 1667 году занял митрополичью кафедру в Новгороде и жесткими организационными мерами привел церковное хозяйство в божеское состояние.
Это не осталось незамеченным в церковном мире, и 26 июля 1674 года Иоаким был возведен на Патриарший престол. «Молением и учением» рекомендовал патриарх искоренять раскол, повелев отбирать повсеместно старообрядческие книги. На писательском поприще Иоаким отметился несколькими книгами, из которых наиболее яркая и злободневная — «Поучение ко всем православным христианам» (1682).
Этот труд — суть противоречий, существовавших между патриархом и иеромонахом Симеоном. Однако при жизни Симеона Полоцкого патриарх с превеликим усилием сдерживал свою неприязнь к придворному поэту, которая вырвалась наружу уже после его кончины.
Подводя итог жизни и деятельности Симеона Полоцкого, мы должны обратить внимание на немаловажные факты. Наложив запрет на многие лета на большинство богословских сочинений настоятеля Заиконоспасского монастыря, патриарх Иоаким, однако, не смог вырвать из контекста исторического бытия ни интерес к личности Симеона Полоцкого, ни его заслуги перед Отечеством, русской словесностью, театром, педагогикой и, конечно, Православной церковью.
…Нравственная природа человека довольно сложна, и порой невозможно воспроизвести все черты характера, дать им реальную оценку. Симеон Полоцкий, следуя в русле воззрений кружка любомудров и Православной церкви в восприятии языческого прошлого Руси, может показаться ретроградом, человеком, оторванным от народной жизни. Так, он утверждал, что такая забава, как качели, «есть обычай богомерзкий», а хороводы — не что иное, как «действо приличное сынам тьмы». Вызывает удивление и почти враждебное отношение Симеона Полоцкого к женщине, тем более что стихотворений, в которых воспеваются добродетели царицы и царевен, не перечесть.
Благородные царя славна дщери Христос отверзает райские двери: еже в светлости тамо вечной быти, во венцех славы бесконечно жити.И тут же поэт противоречит самому себе:
Пол женский, это тля юноши, и одно зрение на женщин заражает человека ядом аспида.В стихотворении «Юноша» Симеон Полоцкий без обиняков утверждает:
Беседа с жены юны умягчает, яко огнь воска, близ сущь, растопляет.