Вероника из Тарлинга
Шрифт:
— Ты рассудила верно, Лежьен Ламарк весьма привлекательный юноша, у него светло-серые глаза и добрая улыбка. Когда я насыпала крошки в кормушку, они вместе с рыцарем как раз выходили из часовни. И на лице рыцаря не было черного платка. Нехорошо над этим шутить, я напрасно смеялась. Понимаешь, Тереза, у него шрамы вокруг рта — словно следы от проколов толстой иглой. Я думаю… только не пугайся, ты же такая чувствительная, так вот, я думаю, что когда-то давно ему зашивали рот.
— Ах… но кто мог настолько чудовищно обойтись с человеком?
— На свете живет довольно жестоких
— Вероятно, он пострадал в плену, но получил свободу и теперь стыдится следов пытки. Не скажу, что это очень уж страшно выглядит, но я сразу же отвела взгляд, излишнее внимание могло его рассердить.
— Бедняга! Конечно, герцог доверяет ему, если отправил впереди себя в наш город.
— Это всего лишь предположение, но меня успокоило поведение Рауля — он старый солдат и его не обманешь. Врагам Снегирей он нипочем бы не открыл засов. Вот и все мои новости, дорогая Тереза!
Вероника озабоченно потеребила кончик пушистой косы, расправила на коленях складки простого серого платья.
— Надо попросить Розель, чтобы разбудила меня до рассвета. Я думаю о бабушке. Она знает, что я заночую у тебя, но все равно на душе котята скребутся. Но, прости, я все о себе… Ты уже начала готовиться к встрече? Покажешь платье и туфельки? Служанки, должно быть, с ног сбились, подыскивая кружева и ленты, времени осталось всего пара дней.
— Я хотела притвориться больной, но тогда подведу отца, ведь наш дом будет первым открыт для посещения герцога. В здешних краях д, Эберви самое громкое имя после де Маликора. Хотя отец говорит, что наши предки были куда уж богаче и спесивей нас. Наши общие с тобой предки, Вероника, ведь ты тоже можешь взять имя отца! Прошу тебя, будь рядом со мной на приеме, пусть нас представят герцогу вместе.
— Сестричка, я с радостью провожу тебя до самых дверей зала, но вряд ли уместно большее.
— Ведь ты ждала его, Вероника! Вспомни, у тебя важное поручение. Притом, ты моя сестра и старшая дочь барона — это признали все.
Тереза с надеждой коснулась ладони сестры, пока та задумчиво разглядывала широкий светло-зеленый гобелен на стене, изображавший сцену охоты. По мнению Вероники дикий кабан, вышитый шелком на льняном полотне, больше походил на жирного деревенского борова, а королевские псари на сборище подвыпивших менестрелей.
— Хорошо. Поскольку на приеме в ратуше меня не будет, то единственнная возможность увидеть Конту так близко появится лишь в вашем доме. Благодарю небеса! Вот только хватит ли у меня духу передать ему медальон…
— Если уж ты сомневаешься и трепещешь, что обо мне говорить!? Я умру, едва лишь он на меня взглянет.
— Что за глупости! Герцог такой же человек, как и остальные. Ну, почти…
— Ах, Вероника, послушай, как бьется мое сердце — словно птичка, которая вот-вот попадет в силки. Скоро жизнь наша переменится, я видела чудной сон, будто мы с тобой едем в золоченой карете, а вокруг играет музыка и порхают птицы. Вдруг раздается жуткий вопль — дверцы открываются и ледяной ветер уносит тебя вдаль. И всадник на черном коне с трудом пробирается сквозь метель… и свора голодных бродячих псов мчится следом. А я осталась одна, в руках у меня книга…
— Тереза, это всего лишь сон! Придвинься ближе, я расплету твои волосы и спою колыбельную. Все страхи сразу уйдут.
— Какое счастье, что ты у меня есть, ни за что не хочу с тобой расставаться. Пообещай, что никогда меня не оставишь!
Вероника только вздохнула.
— Обещаю! Когда ты станешь важной замужней дамой, я переберусь в ваш богатый дом и стану следить за хозяйством, нянчить ваших детей. Шить им нарядные платьица, и вязать чулки…
— Но ты выйдешь замуж раньше меня, Вероника! И самое главное, сможешь сама выбрать себе супруга. Уверена, он будет достойнейший человек: умный, красивый, богатый. Отец не станет тебе приказывать… я-то знаю.
— Нет-нет, моя дорогая, я совсем не спешу переходить во власть чужого мужчины! Большинство из них чрезмерно много о себе мнят. И теперь, когда открылось мое истинное происхождение, все видится в другом свете. Некоторые прежние друзья смотрят на меня с почтительной робостью, а люди вашего круга со снисходительным любопытством.
Для первых я вдруг стала недосягаема, а вторых больше интересует положение барона и мое вероятное приданое. Довольно грусти, Тереза, будь уверена, я смогу защитить и тебя от неугодного брака. По-крайней мере, постараюсь, чтобы ты была счастлива, сестричка.
Желая отвлечься от смутного беспокойства, Вероника поцеловала ее в горячий лоб и, привлекая к себе на грудь, принялась баюкать, тихо напевая:
Сорока вертится на суку -
Черна, бела, зелена.
Далекое различив "ку-ку",
О чем болтает она?
Она стрекочет: "Я так умна,
Не так уж правда мала,
Но из пустейшего пустяка
Судьба меня создала…
Тереза засмеялась, словно колокольчик зазвенел и последний куплет сестры продолжили вместе:
"А все же, братцы, и на меня
Пошло кой-какое добро -
Перчатка ночи, салфетка дня
И луковое перо". (с)
— Вы уже украсили дом еловыми ветками, остролистом и омелой? Помнишь, как мы собирали ягоды, а Розель заснула под тиссом и потом долго искала нас за деревьями, призывая на помощь Единого бога, а заодно и всех фей Маликории? Я так и не поняла, кто услышал ее раньше.
Вспоминая недавние забавы, Тереза жмурилась от удовольствия:
— Меня больше не пустят с тобой в зимний лес! Но было так жутко и весело в этом огромном дупле, хотя у меня скоро озябли ноги.
— А пирог на день Трех колосков? Ты положила кусочек под подушку, как мы условились?
— К сожалению, он так и не исчез…
На хорошеньком личике Терезы появилась едва ли притворная грусть.
— Во всем городе было столько морковных пирогов, что гном просто не добрался до твоей комнаты! — утешала Вероника.
В самый разгар их беседы в комнату неслышно вошла нянюшка Розель. Некоторое время она пристально смотрела на девушек, пытаясь сохранить строгий вид, а после уведомила Веронику, что с ней желает поговорить барон.