Верравия. Сумеречный пет
Шрифт:
Мы – я, Эу и два десятка воинов – расположились поодаль от основной улицы, вжавшись в небольшой тупичок. Гно тут проходили редко и быстро, с опаской всматриваясь в темный зев закутка, что нам было исключительно на руку. Единственным, кто подошел ближе и тут же отхватил по голове, был наш старый знакомый – Барбадух Ветрогон.
– Чего дерешься? – сморщился он, потирая ушибленный затылок.
Клянусь Локом, я бы после такого удара даже не встал, а этот ничего.
– Ты что здесь забыл? – Эу снова превратилась в змею.
– Пришел тебе помочь.
Барбадух поднялся. Наплечников на нем не
– А кто тебя просил? И где твой десяток?
– Здесь, – Барбадух довольно ухмыльнулся, после чего вышел в переулок и махнул рукой.
К нему тут же метнулись низенькие коренастые тени, на фоне Ветрогона выглядевшие маленькими детьми подле отца. Вместе они вдавили нас поглубже в тупик, отчего стало практически невозможно не то что стоять, но даже дышать. Барбадух довольно улыбался, а воины Эу тихо переругивались с вновь прибывшими.
Самое удивительное другое: при всех своих стараниях Ветрогон не раскрыл засаду. То есть он делал все от него зависящее, но, по всей видимости, в штабе мятежников были парни, среди которых Барбадух мог отличаться исключительным умом и сообразительностью. Потому что минуты через две после пополнения нашего тайного войска десятью гно и одним десятником с громко урчащим животом по главной улице пошла колонна вооруженных невысокликов.
Подозрения Эу о причастности одного из тысячников оказались не такими уж беспочвенными – основу ударной силы составляли хорошо вооруженные солдаты армии Дриина. Среди них, подобно кускам щепы в быстрых водах горной речки, встречались немногочисленные горожане.
– Приготовиться! – Прыг-скок подняла руку, и все замолчали. Даже громкий живот Барбадуха унял свои низменные позывы и ждал приказа к атаке, видимо, чтобы заурчать с новой силой.
Когда последние капли бурой гномьей жижи протекли по улице, рука Эу упала вниз. Сотница сама вырвалась вперед, оправдывая свою фамилию, и тремя огромными прыжками оказалась у поворота. Одним лишь жестом она остановила рвущуюся в бой братию и стала ждать. Я, хоть и снял лук с плеча, особо воевать не собирался. Так, для виду пару стрел пущу, и все.
Наконец Эу повернулась к своим, поднесла палец к губам и махнула в сторону повстанцев. Три десятка крадущихся гно и человек-лучник позади стали пробираться вперед. Постепенно к нам присоединялись все новые и новые воины, выползая из домов или скидывая с себя нищенское отребье. К моменту, когда нас обнаружили, в хвосте мятежников собралось уже более шестидесяти гно.
Рог повстанцев затрубил тревожно-скрипучим плачущим призывом, но его перебил громкий протяжный гул – это Эу приложилась к своей причудливой валторне. Задрожали стены от раскатившегося крика воинов, заходила ходуном мостовая от сотен топающих ног, дрогнули от лязга и стального звона своды горы, теряющиеся в темноте и с укором глядящие на всеобщую свалку.
Застрекотала на башне, отплевываясь смертельными дротиками, баллиста. Я с удивлением смотрел на ленту с прикрепленными к ней снарядами. Глостер, мать твою, ты же средневековый пулемет сделал! Я не мог разобрать снизу, как было точно устроено орудие – от него шел пар, а вокруг
Дротики пробивали броню, подобно новенькому гвоздю, прошивающему консервную банку насквозь. Среди мятежников быстро распространились ужас и отчаяние. Ряды противника сломались, кто-то еще пытался отражать атаки, но большая часть пыталась отступить поглубже и спрятаться за своими товарищами. Объединенные силы верных сотников решительно пробивались вперед, крепкой рукой неся смерть и возмездие. Лишь когда согнанная в центр немногочисленная горстка повстанцев побросала оружие и подняла руки, воины остановились.
– Балбор, разберись с пленниками! – крикнула Эу куда-то в толпу. – Остальные за мной!
Кряжистый гно с неестественно широкими плечами кивнул Прыг-скок, сбросил с себя серый плащ, обнажив золотые наплечники, и зычным голосом принялся отдавать команды своим людям.
Я побежал за Эу, которая уже рвалась к лестнице вместе с Барбадухом. Кричали падающие в темную бездну сраженные воины, сыпалась на головы атакующих от сонма звуков мелкая каменная пыль, стучали мечи об алебарды, испытывая крепость друг друга. Но новые волны королевских стражников подхватывали первые ряды и относили дальше. Мятежники постепенно прогибались под невероятным прессом, умирали, отступали, но не сдавались. В первых рядах мелькнули золотые наплечники – Айли сам вышел биться во главе своей поредевшей сотни, – но они сверкали недолго. Сначала Барбадух чудовищным по силе ударом двуручной секиры разбил щит, а потом несколько раз прошелся по самому доспеху предателя. Еще минут – и воинство рвется наверх дальше, а где-то под ногами хрустят кости мертвого Айли.
Наконец длинная извилистая змея со стальной чешуей добралась до входа во дворец, замерла там на мгновение и рассыпалась на части крохотными человечками, горланящими и прыгающими на месте, разносившими весть о своей победе на весь город.
Вниз сбежал какой-то десятник, решительно подхватил меня за руку и потащил вперед. На все вопросы он лишь отнекивался и продолжал шагать по лестнице.
Оказавшись у входа во дворец, гно вытолкнул меня вперед и вытянулся в струнку перед Эу.
– Где ты ходишь? Король ждет… тебя.
Я прошел через залитый кровью коридор с застывшими статуями, мимо мертвого сотника с ожесточенно сжатым ртом. Возле него сидел другой воин в золотых наплечниках. Лицо его было забрызгано багровыми подсохшими каплями, а наконечник алебарды потерял свой стальной блеск. Перед двумя защитниками раскинулась стена из трупов. Около пятнадцати нападавших нашли здесь свое последнее пристанище.
Я аккуратно обошел Илти и Грагла, даже не задумываясь, кто из них лежит на каменном полу с безжизненным взглядом, и добрался до знакомой залы. Здесь сохранились те же величие и порядок, которые были ранее, будто не произошло кровавой бойни снаружи. Все та же троица тысячников и несколько встревоженный Дриин на троне. По мечу в его руке, острие которого было направлено в пол, я понял, что король готовился к отпору.