Versipellis
Шрифт:
— Вы нас, Миранда, дурить не вздумайте. Вы…
— Да, как же я дурю? Один сын на четвертой ступени адаптации. Это у вас там ошибочка, вот и подправите заодно, — она отвернулась спиной к помощнику человеческого вожака и хищно оскалилась.
— А теперь помолчите. Ваш сын Алекс обвиняется в совершении преступления против лица государства, министра "Новой политики". И от того, как долго вы ещё решите строить из себя невинную овечку, будет зависеть то, сколько ещё допросов вашему сыну предстоит пережить и не окажетесь ли вы вместе с ним в удручающем положении.
Лидер поднялся, стал напротив старушки, смотря на неё сверху вниз. Но в её, пылающих жёлтым глазах, не было ни страха, ни и даже удивления. Волчица была полна решимости стоять до конца за своих щенков, вне зависимости от того, что и кто совершил.
Ранее днём в следственном изоляторе…
Арес стоял как вкопанный, не отрывая взгляда от кристалла кварца. Начальник отдела выразительно поднял
— Ну, что же вы, оперуполномоченный? Сказать нечего?
Человек, видимо, и сам до конца не понимавший, из какого клубка он начал распутывать нить, наигранно сурово стал в стойку, спрятал камень в карман.
— Оборотнем личные магические амулеты не положены и вы…
— Это пустышка, — перебил его альфа.
— Ну, разумеется, это же горный хрусталь. Ай, точно, вас же этому не учат, — начальник отдела мерзко прыснул, но, встретившись с невозмутимым взглядом Ареса, вновь посерьезнел. — Так. Я не знаю, что вы, оперуполномоченный, задумали, но это я нашел у камер режимного корпуса. Где вам быть сегодня не положено. Книжечки! Так я сразу и поверил, да. Решили мохнатое место прикрыть и что-то задумали? Так вот, знайте, Арес, вы теперь у меня на карандаше. Лично в строй стану в вашу смену! — его мелкие глазки налились кровью. Оборотень, же, после увиденного меньше получаса назад, был ко всему флегматичен. — Сделаю запрос на проверку информации с амулетов в вашей халупе, а затем, если я что-то найду, а я найду, не сомневайтесь, окажетесь по ту сторону!
Начальник отдела говорил сбивчиво и излишне эмоционально, что заставляло Ареса кривиться от каждого громкого звука в его речи. Он чувствовал в ней какое-то притворство, наигранность, но ещё не мог распознать, почему.
— Вас понял. Разрешите идти?
Тяжело дыша, начальник выругался, махнул рукой и, развернувшись на пятках, пошел прочь из дежурной.
Альфа шагал нарочито медленно, пиная мелкие камни и мусор на, выложенной брусчаткой, улице и думал о том, в каком же "мохнатом месте" он оказался. Ведь не приукрашивал начальник отдела — действительно, будет следить, будет искать и что-нибудь, да найдёт. В самом по себе камне проблемы не было: из-за того, что ими регулярно обвешивают всех оборотней силовиков, запрета на пронос на территорию просто не могло существовать. Но тот факт, что по незаряженному минералу его можно вычислить, проявить его личную энергию — это плохо. А то, что теперь с него глазу не спустят — ещё хуже. Действовать скрытно и без ущерба для социального положения — таков был план. Ни на одном из этапов Ареса не должны были прямо опознать, а теперь любое сомнительное происшествие будет без суда и следствия записано на его счёт. Волк не хотел рисковать, он понимал, насколько велики ставки, тем более что он уже попросил о помощи семью. "Всё или ничего? Попытаться спасти всех и оказаться вместе в бегах или оставить как есть?". Родители, так уповающие на стабильность в жизни и карьерный рост сына, единственного наследника, точно бы ему не простили первого варианта. Брут в ночь полнолуния сказал: "Если добыча мелкая и слабая, то мы её загоняем. Но если идёт охота на того, кто равен или превосходит нас по физической мощи, наша сила — в тени, мы действуем скрытно, выжидаем, выслеживаем; и в сплоченности, мы не атакуем в одиночку". Но теперь у оборотня не было ни единого укрытия и, если идти до конца, то он ставил на кон не только свою жизнь, но и всей стаи.
"Готов ли я пожертвовать всем?" — Арес прошел мимо нужного переулка, даже не обернувшись в его сторону. "Готов ли я помочь бете и будет ли он готов помочь мне?" — он спустился в метро, кивнув оборотням в жёлтых жилетах. "У него не так много вариантов: долг за спасение вынудит его. Но, хочу ли я действовать такими методами?". Вагон плавно тронулся, унося альфу в сторону западной конечной. "Я не должен подставлять семью ещё больше. Они помогут, обещали помочь: дадут еды и крышу над головой. Но это временно" — он расстегнул молнию на сумке и пробежал взглядом по карте, не доставая её. "И действовать на месте нужно тем, кто уже будет известен властям — мне и Алексу" — палец проехал по шероховатой бумаге от станции, на которой он сел, к смешанной школе. Арес ещё долго просидел, смотря на уже закрытую сумку. "Но наша сила в тени — выждать и выследить" — он накинул лямку на плечо и вышел из поезда метро, дальше станций нет.
Интернат представлял собой два некрупных здания: жилое и учебное. Как оборотень второго поколения, альфа жил и учился отдельно от человеческих сирот, в исключительно волчьей социальной группе. Но сейчас, как ему казалось, щенки настолько оторваны от своей природы, что могут спать на соседних кроватках с самыми обычными детьми. Он прошел вдоль изгороди. Амулеты, внедренные в забор, вызвали лёгкое головокружение, заставившее оборотня оступаться и удерживаться за ветки. Министр Леонард Себула или был в офисе федеральной службы контроля, раз уж говорил с агентом, или только ехал домой — так что особого страха быть замеченным Арес не испытывал. Когда впереди показалась оградка, он, не раздумывая, перепрыгнул через нее там же, где и Алекс два дня назад. Живая изгородь, вопреки ожиданиям альфы, была словно неприступная стена, возвышавшаяся на метр над
Первое, что увидел волк, заглянув в щель между листьев и сломанных веток, был розарий, небольшой, но ухоженный, где-то сбоку голубым пятном разлился бассейн и чуть-чуть была видна веранда. Арес, нагнувшись, делал маленькие шажки, чтобы изменить угол своего скромного обзора, но так и не мог заметить признаков пребывания в этом месте щенков. Иллюзий он не питал — понимал, что выводок не будет нежиться под сентябрьским теплым солнцем, посасывая мать в центре заднего двора, но он не чувствовал их и на нюх. Облик волка избавил бы от этой проблемы, но создал мы множество других, реши Себула заявиться сейчас домой. А человеческое тело давало, если не возможность отбрехаться, то хотя бы выиграть время. Он пошел дальше, вдоль изгороди, аккуратно ступая с пятки на носок, чтобы не издавать шума. В ещё нескольких местах он смог посмотреть на вид стены и угла дома, на какой-то куст и бассейн. Наконец узкий просвет открыл ему взор на значительную часть двора и веранды. Больше всего настораживали клетки вольеров, из которых вываливались погнившее сено — их решетки поблескивали неестественно ярко. А когда Арес понял, из чего они сделаны, то невольно отшатнулся от изгороди. Серебро. Он представил, как молодая волчица воет там от боли при родах и не может даже лечь удобно, потому что любое прикосновение приведет к моментальному ожогу, как слепые новорожденные кутята ползают в пожухлой траве и случайно задевают убийственный металл, не понимая, почему мир так жесток к ним в первые же минуты жизни, и как министр смотрит на всё это с лежака, раскатисто смеясь. Злость перекосила лицо. Виктория, его первая и единственная любовь, которую он привел к родителям вопреки вражде их стай, которую охранял от нападков родственников, а затем — военных на адаптации, будучи готовым страдать вместо нее и даже убить за неё, годами мучилась в этом месте. Отвратительные, чудовищные образы замелькала в его сознании. Альфа попытался вытеснить их, подумать о чем-то ином, но они словно прилипли к разуму, отравляя воспоминания, которые он лелеял всё время мучительной разлуки. Он помнил её рыжую гладкую шерсть, её молодое ловкое тело и завораживающую мелодию голоса. Когда он увидел запись, якобы снятую на камеру в этом дворе, когда узнал цвет волос девушки и сопоставил с рассказом Алекса, он заполучил цель, ради которой ему стоит жить дальше в этом новом опасном мире — бороться, не смотря ни на что.
Но где она сейчас? Где дети? Арес обходил изгородь всё дальше и дальше, изредка получая возможность подсмотреть, где, относительно дома, он находится. Но ни одного следа пребывая здесь и сейчас волков не было. Закрадывающаяся мысль о том, что министр "Новой политики" — не глупый человек и уже как сутки или более перевез Викторию со щенками в другое место, отзывалась пульсирующей болью на краю сознания. Когда впереди замаячил подъезд с шоссе оборотень не стал рисковать и начал уходить вглубь посадки. Прислонившись к дереву, он ещё раз окинул взглядом трехэтажный дом. Обычные кирпичные стены, крыша с недешевой черепицей под старину, дымоход и флагшток, с отсутствующим флагом. У каждого окна поблескивал закреплённый рубиновый минерал. Бесцельно водя взглядом по фасаду, альфа и не обратил внимание на то, как один из камней, тихо потрескавшись, лопнул, от переполнявшей его силы, как исчезло в глубине комнаты зеркало, ранее отражавшее его свет и как за стеклом всего на миг промелькнула женская фигура, ликующе сжимавшая кулаки.
В медсанчасти следственного изолятора…
Я смог прийти в себя, когда солнце уже покинуло зенит. К собственному удивлению, я не чувствовал боли, но только лишь благодаря нескольким лечебным минералам, закреплённым на на стойках, лучи которых были точно направлены в жизненно важные органы, и, вероятно, толстому слою пены, аккуратно обходящей гигантский по размерам шов под ключицей. От моих вен тянулись трубочки капельниц, а неизвестные мне датчики грозились отвалиться от иссушенной кожи. В светлом прохладном помещении я был один. У меня не было ни сил, ни желания двигаться. Врезавшись взглядом в потолок, я пытался вспомнить этот день, но лиловая дымка расползалось в моем сознании, путая детали и закрывая собой важные слова. За дверью послышались шаги, а когда она открылась, я вновь стал погружаться в омут пустого черного сна, сам того и не желая. Однако, тогда я успел различить голоса:
— Как стемнеет повезём.
— Как лечащий врач, я против.
— Фельдшер. И как только ты сдашь смену, никто уже и знать не будет о том, что был такой оборотень — Алекс четвертой ступени.
Как стемнеет…
Несколькими часами позже…
Миранда не отводила взгляда. Она не боялась какого-то агента, будь он хоть доверху напичкан амулетами. Волчица выставила вперёд руку, отодвигая от себя человека. Она уже учуяла всё, что ей было необходимо: сильный запах сырости от старых каменных стен, почти выветрившийся — горелой плоти, и осевший на форму резкий смрад лекарств. Лидер группы и не понимал, что весь его дальнейший блеф заранее раскрыт, но престарелая волчица будет очень великодушна и даст ему возможность играть по сценарию. Какое-то время.