Весь Дэвид Болдаччи в одном томе
Шрифт:
Бёртон побагровел от ярости.
— Это ты втянула меня во все! Я хотел сразу же вызвать «фараонов». Я сделал свою работу. Да, я убил эту женщину, но ни один суд в мире не признал бы меня виновным. А ты обвела меня вокруг пальца своим бредом про глобальную катастрофу, своей якобы заботой о президенте, и у меня хватило глупости купиться на твое вранье… И вот сейчас я всего в одном шаге от того, чтобы пустить коту под хвост двадцать лет своей жизни, и я не в восторге от этого. Если ты не можешь этого понять, тебе же хуже.
Несколько минут они
Сделав над собой усилие, она села в кресло. Где-то далеко тикали часы; казалось, они отсчитывали последние мгновения ее жизни.
— Ты уверен, что он ничего не скажет? — Рассел всмотрелась Бёртону в лицо.
— Я ни в чем не уверен.
— Но ты сказал…
— Я сказал, что этот тип пойдет на все, только чтобы его девочка осталась в живых. Если он устранит эту угрозу, следующие несколько лет мы будем просыпаться, глядя на тюремные нары.
— Но как он сможет устранить эту угрозу?
— Если б я знал ответ на этот вопрос, то не переживал бы так. Но я могу заверить тебя в том, что в настоящий момент Лютер Уитни сидит в своей камере и ломает голову именно над этим.
— Что мы можем предпринять?
Схватив свое пальто, Бёртон грубо поднял Рассел на ноги.
— Идем. Пора поговорить с Ричмондом.
Пролистав свои заметки, Джек обвел взглядом собравшихся за столом. Его команда состояла из четырех кандидатов, трех младших юридических консультантов и двух партнеров. Известие об успешной сделке, заключенной для Салливана, быстро разнеслось по фирме. Все присутствующие смотрели на Джека со смесью благоговейного восхищения и уважения, к которой примешивалось немного страха.
— Сэм, вы координируете поставки сырья через Киев. Наш представитель там — тот еще проныра, играет на самой грани; присматривайте за ним, но не мешайте работать.
Сэм, уже десять лет как полноправный партнер фирмы, захлопнул портфель.
— Будет сделано.
— Бен, я просмотрел ваш отчет о лоббировании. Согласен, нам нужно надавить сильнее на Министерство иностранных дел Украины; будет очень кстати, если они окажутся на нашей стороне. — Джек открыл другую папку. — У нас примерно месяц на то, чтобы запустить это дело. Главной нашей головной болью остается нестабильная политическая ситуация в Украине. Если мы собираемся сорвать главный куш, нам нужно действовать быстро. Меньше всего нам хотелось бы, чтобы Россия аннексировала нашего нового клиента. А теперь я хотел бы потратить несколько минут на то, чтобы пройтись по…
Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула секретарша Джека. Она была чем-то взволнована.
—
— Всё в порядке, Марта, в чем дело?
— Вас просят к телефону.
— Я же попросил Люсинду отклонять все звонки, кроме самых срочных. Завтра я всем перезвоню.
— Кажется, это что-то срочное.
Джек крутанулся в кресле.
— Кто это?
— Она сказала, что ее зовут Кейт Уитни.
Через пять минут Грэм уже сидел в своей машине, новеньком «Лексусе 300» цвета бронзовый металлик. У него голова шла кругом. Кейт была близка к истерике. Ему удалось разобрать лишь то, что Лютер арестован. За что, он не понял.
Кейт открыла дверь после первого же стука, после чего буквально свалилась ему в объятия. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла дышать ровно.
— Кейт, в чем дело? Где Лютер? В чем его обвиняют?
Она подняла взгляд. Лицо у нее было таким красным и распухшим, словно ей хорошенько надавали.
Когда ей наконец удалось выдавить это слово, Джек оторопело сел.
— В убийстве? — Он обвел взглядом комнату; мысли его кружились так быстро, что не успевали зарегистрироваться в сознании. — Это невозможно. И кого же, черт побери, он якобы убил?
Выпрямившись, Кейт смахнула волосы с лица и посмотрела ему в глаза. На этот раз слова прозвучали четко, прямо, впиваясь в Грэма подобно битому стеклу.
— Кристину Салливан.
Джек долго сидел, застыв без движения, затем порывисто вскочил с кресла, посмотрел на Кейт, попытался что-то сказать, но понял, что не может. Шатаясь, он подошел к окну и распахнул его настежь, подставляя себя ударам холодного воздуха. Желудок у него бурлил чистой кислотой; она подкатила к горлу, и ему едва удалось ее сглотнуть. Наконец к ногам медленно вернулась твердость. Закрыв окно, Джек снова подсел к Кейт.
— Что случилось?
Она вытерла красные глаза какой-то тряпкой. Волосы у нее были спутаны. Она так и не сняла пальто; сапожки валялись рядом с креслом, куда она их бросила. Кейт, как могла, постаралась взять себя в руки. Достав изо рта прядь волос, она наконец посмотрела на Джека.
Слова полились из нее негромкими порывами.
— Полиция его задержала. Она… она считает, что он проник в дом Салливанов. Там никого не должно было быть… но там оказалась Кристина Салливан. — Остановившись, Кейт шумно вздохнула. — Полиция считает, что отец застрелил ее.
Как только она произнесла последние слова, глаза у нее закрылись, веки будто обрушились, не в силах держать собственный вес. Кейт медленно покачала головой, наморщив лоб, так как пульсирующая боль в висках резко усилилась.
— Это же безумие. Лютер ни за что не пошел бы на убийство.
— Не знаю, Джек. Я… я просто не знаю, что думать.
Встав, Грэм снял пальто и провел рукой по волосам, стараясь собраться с мыслями.
— Как ты это узнала? — Он посмотрел на Кейт. — Черт возьми, как полиции удалось схватить его?