Весь этот свет
Шрифт:
– Спасибо, что долгие годы приносил палочки и мячи, спасибо за твою верность и…
– Спасибо за то, что спал на моей кровати, – проговорила девочка, утирая слезы. – Спасибо, что целовал меня, лежал у моих ног, пока я делала уроки, и всегда был рад меня видеть, когда я возвращалась домой.
Мужчина кивнул, потом взял прислоненную к забору лопату и начал засыпать яму землей.
Девочка прикрыла рот ладонью, чтобы заглушить рыдания. Когда отец закончил, они с дочерью немного постояли в молчании; затем девочка спросила, нельзя ли ей побыть одной.
Девочка присела возле свежей груды земли и рассеянно срывала травинки. Вид у нее был очень грустный. Мне хотелось направить на нее объектив и запечатлеть этот миг, но тогда она услышала бы щелчок фотоаппарата. Наверняка она подумала бы, что я тайком ее фотографирую, словно какой-то маньяк, так что я не шевелился, чтобы не мешать ей предаваться горю.
Она шмыгнула носом.
– Спасибо, что защищал меня.
Я нахмурился, гадая, от какой такой опасности Арахис оберегал эту девочку и нужна ли ей защита сейчас. Ей было примерно столько же лет, сколько мне, и я еще никогда не видел такой красивой девочки – во всяком случае, у нас в школе подобных ей не было. Я размышлял, что случилось с ее песиком и как долго она жила в этом огромном доме, тень от которого доходила до домов на другой стороне улицы, когда солнце сдвигалось к западу. Меня беспокоило, что она сидит на траве, возле могилы своего мертвого пса, потому что рядом с ним чувствует себя в большей безопасности, чем в собственном доме.
Солнце скрылось из виду, и на землю опустилась ночь: застрекотали сверчки, в кронах дубов зашептал о чем-то ветер. У меня в животе заурчало. Тетя Ли наверняка спустит с меня шкуру за то, что я пропустил ужин. Но девочка все еще сидела возле могилы своего друга, а я решил, что ни за что не побеспокою ее.
Прошло, наверное, около часа.
Задняя дверь дома открылась, и двор озарился теплым желтым светом.
– Кэтрин? – позвала Мэвис. – Пора идти домой, золотце. Твой ужин остывает. Утром ты снова сможешь выйти.
Кэтрин повиновалась: встала и пошла к дому. Уже на крыльце она остановилась и оглянулась, а потом вошла внутрь. Когда дверь закрылась, я задумался над тем, что именно она хотела увидеть. Возможно, напоминала себе, что все случившееся реально, и Арахис ушел от нее навсегда, а может, в последний раз прощалась со своим любимцем.
Я медленно спустился по стволу, добрался до забора и спрыгнул на другую сторону. Когда я пошел по дорожке, под моими ногами громко захрустел гравий, и несколько соседских собак раздраженно загавкали в темноте. Остаток пути я проделал без помех – проблемы поджидали меня дома.
На пороге стояла тетя Ли, скрестив на груди руки. Сначала она выглядела встревоженной, но стоило ей увидеть меня, как ее глаза засверкали от гнева. Тетя уже переоделась в халат – наглядная демонстрация того, насколько я припозднился. Одна седая прядь выбилась из ее густой каштановой шевелюры.
– Простите? – с надеждой спросил я.
– Ты пропустил ужин, – заявила тетя, распахивая дверь. Я вошел в дом, а тетя пошла следом. – Твоя тарелка в микроволновке. Ешь, а потом можешь рассказать, где ты был.
– Да, мэм.
Я поспешно прошмыгнул мимо тети, обогнул овальный деревянный стол, влетел в кухню, открыл микроволновку и увидел внутри накрытую фольгой тарелку. Рот у меня моментально наполнился слюной.
– Сними… – начала было тетя Ли, но я уже сорвал с тарелки фольгу, захлопнул дверцу и нажал на панели кнопку «два».
Я наблюдал, как тарелка вращается, озаренная теплым желтым светом. Стейк зашкворчал, а подливка вокруг горки картофельного пюре начала пузыриться. Я потянулся к ручке дверцы, чтобы открыть микроволновку, но тетя Ли рявкнула:
– Рано!
У меня заурчало в животе.
– Если ты такой голодный, почему не пришел домой пораньше?
– Застрял на дереве.
Микроволновка закончила свою работу, и в ту же секунду я распахнул дверцу.
– Застрял на дереве?
Тетя Ли протянула мне вилку и вслед за мной прошла к столу.
Я запихнул в рот первый кусок и замычал от удовольствия. Затем поскорее подцепил вилкой пюре и отправил в рот, пока тетя Ли не задала мне новый вопрос. Моя мама вкусно готовила, но чем старше я становился, тем сильнее меня мучил голод. Неважно, сколько раз в день я ел и как много пищи поглощал, я никогда не чувствовал сытости. Еда – любая еда – не задерживалась у меня в желудке надолго.
Тетя Ли состроила гримасу, а я наклонился над тарелкой, чтобы сократить расстояние между ней и своим ртом.
– А ну-ка объяснись, – потребовала тетя Ли. Я не прекращал забрасывать в рот пюре, и тогда она отодвинула от меня тарелку и коснулась моего запястья. – Эллиотт, не заставляй меня спрашивать дважды.
Я согласно кивнул, пытаясь поскорее прожевать и проглотить.
– Перед огромным домом в конце улицы растет дуб. Я на него залез.
– И что?
– И пока я на нем сидел, выбирая момент для удачного кадра, из дома вышли люди.
– Кэлхуны? Они тебя видели?
Я покачал головой и, воспользовавшись паузой, быстро отправил в рот еще кусочек мяса.
– Ты ведь знаешь, что это начальник дяди Джона, да?
Я перестал жевать.
– Нет.
Тетя Ли откинулась на спинку стула:
– И угораздило же тебя выбрать именно этот дом.
– Они показались мне милыми… и грустными.
– Почему?
По крайней мере, на минуту тетя забыла, что ей положено сердиться.
– Они что-то закапывали на заднем дворе. Думаю, свою умершую собаку.
– Ох, какая жалость, – пробормотала тетя Ли, явно пытаясь отыскать в своей душе сочувствие к горю соседей. У нее не было ни детей, ни собак, и, по-моему, такое положение дел ее вполне устраивало. Она почесала затылок – Звонила твоя мама.
Я кивнул и продолжил есть. Тетя терпеливо ждала, пока я прикончу свой ужин, потом напомнила, что полагается воспользоваться салфеткой.
– Чего она хотела?
– Похоже, они с твоим отцом помирились. У нее был счастливый голос.
Я отвел глаза и стиснул зубы.