Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Старый Говачин подождал, пока Сейланг усядется, наблюдая, как она аккуратно натягивает свое красное одеяние на длинные конечности. Ее лицо выглядело спокойным, бойцовые жвалы расслабились в своих складках. В целом создавалось впечатление прочного материального положения — Врев из правящих классов, если бы Вревы признавали подобные классы. Аритча беспокоило то, что Вревы не признают сословий лишь по причине запутанного понимания разумного поведения, жестких стандартов поступков, основанных на древнем ритуале. О действительном происхождении можно было только догадываться — письменных источников не было.
Но потому-то ее и выбрали.
Аритч хрюкнул и сказал:
— Какое твое мнение по поводу рапорта?
— Маккай быстро учится.
В ее разговорном Галаке проскальзывал акцент легкого присвистывания.
Аритч кивнул.
— Я бы даже сказал, что он быстро ПРИСПОСАБЛИВАЕТСЯ. Потому мы его и выбрали.
— Я слыхала, как ты говорил, что он больший Говачин, чем сами Говачины.
— Я думаю, скоро он станет большим досадийцем, чем сами досадийцы.
— Если выживет.
— Да, это уж точно. Ты все еще ненавидишь его?
— Я его никогда не ненавидела. Ты не разбираешься в спектре эмоций Вревов.
— Так просвети меня.
— Он оскорбил мою неотъемлемую гордость собой. Это требует качественно иной реакции. Ненависть лишь притупила мои способности.
— Но ведь это Я отдал тебе распоряжения, которые подлежат отмене.
— Моя присяга на службу Говачину содержит особый запрет, гласящий, что я не могу требовать ни от кого из своих учителей ответственности за понимание или соблюдение протокола этикета Вревов. Это тот же запрет, что освобождает нас от служения Бюро Маккая.
— Ты не рассматриваешь Маккая как одного из своих учителей?
Она какое-то время изучала его, потом ответила:
— Я не только исключаю его, но знаю как человека, немало знающего о нашем протоколе.
— А что, если бы я сказал, что он — один из твоих учителей?
Сейланг снова пристально посмотрела на него.
— Я бы пересмотрела свое мнение не только о нем, но и о тебе.
Аритч сделал глубокий вдох.
— Тем не менее, ты должна изучать Маккая, представить, что ты влезла в его шкуру. В противном случае — ты нас подведешь.
— Я вас не подведу. Я знаю, по какой причине меня выбрали. Даже Маккай со временем узнает. Он не осмелится пролить мою кровь в Судебном Зале или просто подвергнуть меня публичному позору. Если он это проделает, то половина вселенной Вревов бросится по его следам со смертью в жвалах.
Аритч медленно покачал головой из стороны в сторону.
— Сейланг! Разве ты не слышала, как он предупреждал тебя, что ты должна сбросить свою кожу Врева?
Она переваривала это достаточно долго, и он заметил признаки надвигающегося гнева Вревов: подрагивание челюстей, напряжение в ножных развилках…
Немного погодя Сейланг сказала:
— Расскажи мне, что это значит, Учитель.
— Тебе будет поручено действовать в условиях Закона Говачина. Действовать, словно ты второй Маккай. Он приспосабливается! Ты это наблюдала? Он в состоянии сокрушить тебя — и нас — таким образом. ТАКИМ ОБРАЗОМ, что твоя вселенная Вревов будет праздновать его победу. Этого нельзя допустить. На карту поставлено слишком многое.
Сейланг задрожала и продемонстрировала признаки страдания.
— Но я Врев!
— Если дело дойдет до Зала Суда, ты больше не сможешь быть Вревом.
Она сделала несколько мелких вдохов, чтобы успокоиться.
— Если я стану слишком похожей на Маккая, то не боишься ли ты, что я не стану его убивать?
— Маккай бы не колебался.
Сейланг обдумала это.
— Значит, есть только одна причина, по которой вы выбрали на эту задачу меня.
Аритч ждал, что она именно так и скажет.
— Потому что мы, Вревы, лучшие во вселенной, если надо понять поведение других — явное и скрытое.
— И ты не рискнешь полагаться на запреты, которые у него могут быть, а могут и не быть!
После Долгой паузы Сейланг сказала:
— Ты даже лучший Учитель, чем я подозревала. Возможно, даже лучший, чем ТЫ подозревал.
Их закон! Это опасный фундамент для неверных традиций. Это не более чем средство оправдать фальшивую этику!
Говачинский комментарий Закона Консента
Одеваясь в тускнеющем свете единственного окна, Маккай начал допытываться, что имела в виду Джедрик, говоря о том, что будет его учителем.
— Ты ответишь на любой мой вопрос о Досади?
— Нет.
Что же она собирается от него утаить? Маккай наконец понял: те области, где она приобрела и удерживает личную власть.
— Будет ли кто-нибудь возмущен, что мы… занимались вместе сексом?
— Я не…
— Отвечай на мой вопрос!
— Зачем мне нужно отвечать на каждый твой вопрос?
— Чтобы остаться в живых.
— Ты уже знаешь все, что я…
Джедрик просто отмахнулась.
— Значит, людей в твоем Консенте интересуют сексуальные взаимоотношения других. Значит, они хотят использовать секс, чтобы удержать над другими власть.
Маккай мигнул. Ее быстрый, беспощадный анализ был разрушителен.
Джедрик посмотрела ему в глаза.
— Маккай, что ты можешь здесь сделать без меня? Неужели ты не понимаешь, что тот, кто тебя послал, рассчитывал, что ты погибнешь?
— Или выживу на свой собственный экстравагантный манер.
Она это обдумала. Это была еще одна мысль о Маккае, отложенная ею для последующей оценки. Несомненно, он вполне может иметь скрытые таланты, еще не выявленные ее вопросами. Джедрик раздражало понимание того, что она слишком мало знает о Консенте, чтобы выяснить это. Это было словно так, будто ее дергали за марионеточные нити неведомые силы. Возможно, что ее водили за нос так же, как она водила за нос Броя… так же, как те таинственные Говачины из Консента, очевидно, провели Маккая… бедный Маккай. Джедрик резко оборвала эту мысль, как не имеющую ценности. Очевидно, что ей следует, наконец, начать выискивать скрытые таланты Маккая. Все, что она обнаружит, добавит многое к пониманию Консента.