Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Аритч, полуобернувшись, посмотрел на скамью с оценивающим блеском в глазах, сказавшим, что Говачин после всего что-то еще спас. Маккай прошествовал обратно и предстал перед Сейланг. Он встал лицом к ней, как того требовали формальности, пока взывал к решению суда.
— Билдун?
Молчание.
— Парандо?
Молчание.
— Брой?
— Решение в пользу защиты.
Досадийский акцент звонко прозвучал в зале. Говачинская Федерация была единственным членом Консента, осмелившимся позволить жертве судить тех, кто обвиняется в ее мучениях. Гордость Говачинов была ранена. Но они также получили кое-что, что будет рассматриваться как неоценимое приобретение. Плацдарм для их Закона в Консенте, плюс впечатляющее судебное представление, которое, похоже, закончится их любимой драмой.
Маккай шагнул в пределы досягаемости Сейланг. Он вытянул свою правую руку, ладонью кверху.
— Нож.
Служители засуетились. Раздался лязг открываемого голубого ящика. Вскоре на ладонь Маккая шлепнулась увесистая рукоять ножа. Он сжал ее в руке, подумав о всех своих бесчисленных предшественниках в этом зале.
— Сейланг?
— Я подчиняюсь решению этого суда.
Маккай увидел, как Вревы поднялись со своих мест. Они стояли, готовые спрыгнуть вниз и отомстить за Сейланг, невзирая на последствия. Они ничего больше не могли сделать, кроме как исполнить роль, написанную для них Говачинами. Мало кто в зале неправильно понял смысл их присутствия здесь. Каковы бы ни были размеры раны, Говачины без особого удовольствия терпели подобные вещи.
Маккай и Сейланг обменялись странно товарищескими взглядами. Они стояли здесь, двое единственных не-Говачинов во вселенной Консента, прошедших через ту необычайную алхимию, превращающую личность в Легума. Одному из них полагалось умереть немедленно. Другой ненадолго переживет своего соперника. Тем не менее, они понимали друг друга, словно дети одних родителей. Каждый сбросил тщательно сработанную КОЖУ, чтобы стать чем-то еще.
Медленно и осторожно Маккай вытянул кончик своего клинка к левой щеке Сейланг, отметив на ней мириады ямок от триадных обменов. Сейланг задрожала, но не сдвинулась с места. Маккай молниеносным движением добавил ей на кожу еще одну ямку.
Первыми все поняли Вревы. Они опустились обратно на свои места.
Сейланг задохнулась и дотронулась усиком до ранки. Ей уже много раз приходилось переживать нечто подобное.
На мгновение Маккаю показалось, что она могла этого не принять. Нарастающий гул в зале развеял его сомнения. Шум этого одобрения, прежде чем утихнуть, достиг почти оглушительного крещендо. К нему присоединялись даже Говачины. Как нежно они любили подобные юридические нюансы!
Понизив голос, чтобы слышала только Сейланг, Маккай заговорил:
— Тебе следовало бы обратиться за местом в Бюсабе. Новый директор благосклонно рассмотрит твое прошение.
— Ты?
— Готов заключить Вревское пари.
Она удостоила его гримасы, служащей у Вревов улыбкой, и произнесла традиционные слова триадного прощания.
— Мы были вполне и истинно соединены.
Так Сейланг тоже увидела правду в их уникальной близости.
Маккай полной мерой выдал свои эзотерические знания, произнеся правильный ответ.
— Я знаю это по твоей метке.
Она не выказала удивления. Там хороший мозг, не по Досадийским стандартам, но хороший.
ВПОЛНЕ И ИСТИННО СОЕДИНЕНЫ.
Держа эмоции под крепким замком (тут ему помогли Досадийские рефлексы), Маккай подошел к Аритчу и встал перед ним.
— Клиент Аритч, ты невиновен.
Маккай продемонстрировал пятнышко крови Врева на кончике ножа;
— Формальности были соблюдены, и ты полностью реабилитирован. Я радуюсь вместе с теми, кто любит справедливость.
В прежние дни, в этот момент ликующие зрители обрушились бы на незадачливого Клиента и сражались бы за кровавые ошметки, чтобы пройти с ними через город. Вне всяких сомнений, Аритч предпочел бы это. Он был традиционалистом. Теперь Аритч это подтвердил.
— Я рад расстаться с этими временами, Маккай.
— Кто же будет Мррегом теперь, когда ты… неспособен? — размышлял вслух Маккай. — Кто бы он ни был, сомневаюсь, что будет столь же хорош, как тот, чье место он займет. Следующему Мррегу стоило бы задуматься над хрупкостью и непрочностью того, что приобретаешь, когда манипулируешь другими.
Сердито на него посмотрев, Аритч повернулся и побрел к двери.
Некоторые Говачины уже покинули зрительный зал, чтобы поприветствовать Аритча снаружи. У Маккая не было желания становиться очевидцем этого пережитка старого ритуала. У него были и другие заботы.
ВПОЛНЕ И ИСТИННО СОЕДИНЕНЫ.
Что-то жгло ему глаза. И Маккай все еще чувствовал то легкое спящее присутствие в своем сознании.
«Джедрик?»
Никакой реакции.
Он взглянул на Броя, который, верный своему долгу судьи, покинет зал последним. Брой сидел, вежливо созерцая это место, где он продемонстрировал первые замыслы своей кампании за достижение верховной власти в Консенте. Он не примет ничего меньшего, если его не остановит смерть. Эти теневые кукловоды первыми почувствуют на себе его правление.
Это соответствовало плану, разработанному Маккаем и Джедрик. В известном смысле, это все еще был план тех, кто вывел и обучил Джедрик, подготовив ее к решению задач, с которыми она так блестяще справилась.
Маккай подумал, что те безымянные, безликие Досадийцы, стоящие призрачными рядами за Джедрик, сделали достойный выбор. Столкнувшись со свидетельствами повсеместного обмена тел, они рассудили, что консерватизм вымирания был бы смертельным выбором. Вместо этого они доверились сперме и яйцеклетке, вечно стремясь к новому и лучшему, измененному, приспособленному. И они запустили свою одновременную кампанию по истреблению Пчарки в их мире, сохранив лишь только одного для финальной авантюры.
Хорошо, что этот взрывоопасный секрет сохранился. Маккай был благодарен Сейланг. Она знала, но молчала, даже когда это могло ей помочь. У Бюсаба теперь есть время, чтобы справиться с этой проблемой. Сейланг там пригодится. И возможно, мы узнаем что-то новое о Пан Спечи, Калебанцах, Тапризиотах. Если бы только Джедрик…
Маккай почувствовал, что кто-то копошится в его воспоминаниях.
«Если бы только Джедрик — что?»
Она была по-прежнему насмешлива.
Маккай чуть не упал от неожиданности.