Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
«А то, что я сделал… отрезало ли это мне путь назад?» — спросил он себя. И подумал, что если он примет решение, направленное против Сантароги, то станет одиноким вороном — существом без рода и племени.
Вся проблема, как он понимал, была в том, что какая-то сила, скрывающаяся глубоко внутри него, принуждала его составлять правдивые отчеты для тех, кто послал его сюда. Чистота его нового «я», измененного благодаря Джасперсу, настаивала на этом. Как и воспоминание о своем долге. Обман означал проявление бесчестия, падение его «я». Он почувствовал зависть к этому своему «я» — ни у одной его, даже самой маленькой, частички не было никаких темных пятен, все они имели свою значимость, без которой нельзя было обойтись.
Это его «я», прежнее, но увиденное теперь под другим углом зрения, приобретя такую ценность, какой он не мог и вообразить себе, возложило на него ужасное бремя. Десейн понимал это. Он вспомнил безумие, сопровождавшее перемену в его сознании, вызванную Джасперсом, те трудности, которые ему пришлось преодолеть, чтобы взобраться на эту вершину.
В это мгновение пришла снисходительность к собственным поступкам, совершенным в недалеком прошлом, которая опутала его словно туман. Десейна передернуло. «Как же это хорошо — не принимать никаких решений, — подумал он. — Какой соблазн дать возможность беспокойному чувству внутри его сознания поднять свою древнюю змеиную голову, чтобы она проглотила все беспокойные мысли». И взгляд на жителей долины тоже приобрел снисходительный оттенок.
Несколько секунд они стояли рядом с ним, расположившись призрачными рядами — богоподобные властелины примитивных существ. «Может быть, они проверяют меня, — подумал он. — Но тогда зачем Дженни говорит, что она не смеет приехать к нему? И где их дети?»
Рациональной частью разума он попытался ответить, способен ли он думать рассудительно, и пришел к выводу, что не уверен. «Сколько же моих мыслей возникло под действием наркотика?» — спросил он себя. Придется учитывать это в ответственные моменты принятия решения. На что он должен опираться, делая свой выбор?
Он знал, что никто не может помочь ему. Предстояло самому в одиночестве искать решения. Если он правдиво изложит все факты в своем докладе команде Мейера Дэвидсона, то тем самым обречет Сантарогу на гибель. Если же его доклад будет лживым, то он откроет в своей душе путь бурному росту злокачественной опухоли, которая в конце концов приведет его к гибели.
В некоторой степени он уже отрезал себя от Сантароги — осознал Десейн. Бандероль с Джасперсом, которую он послал Селадору для анализа, постоянно всплывала в его мыслях. Именно тогда он начал отдаляться от Сантароги.
Это был символический жест, ничего более, но какая-то его часть уже в момент отправления бандероли знала, что какой бы продукт Джасперса там ни содержался, он прибудет к адресату в разложившемся состоянии. Десейн понял, что он бросил открытый вызов сантарожской части самого себя.
«Поступал ли так Бурдо? — подумал он. — Какими посылками обменивался он с адресатом из Луизианы?»
Бандероль, отправленная Селадору, — глупость. Он вспомнил, как мальчишкой бросал камни в кота, который находился слишком далеко от него, и камни не долетали. Серый кот. Он вспомнил, как внезапно смолкли птицы в тетушкином саду, заметив крадущегося серого кота… недолет камня.
Паже был серым котом.
Кот в саду посмотрел вверх, на мгновение удивленный звуком упавшего неподалеку камня, оценил ситуацию и продолжил охоту, выказывая негодующее презрение к ребенку, находившемуся слишком далеко, чтобы представлять собой угрозу.
Что же сделал Паже?
Внезапно на Десейна снизошло озарение, он почувствовал себя окрыленным. И в эту секунду он понял, почему чувствует себя таким ужасно одиноким. У него не было своего места в этом деловитом улье-общине, не было возможности уйти от мыслей, одолевавших его. Каковы бы ни были его решения, независимо от последствий — это были его решения. Возможно, Селадора ждет позор за провал агента. Возможно, менее щедрыми станут дотации, получаемые университетом от государства и частных лиц. Но все дело было в том — и это было главное, — что Сантарога могла быть уничтожена.
И все из-за решения, которое на самом деле было просто жестом, попыткой одинокого человека, чьи мысли витали в фантазиях, кружась вокруг одинокого ворона и серого кота, доказать что-то самому себе.
Настал момент для позитивных действий, но единственное, что пришло ему в голову, это снова залезть в кузов и поесть.
Когда он занялся приготовлением яичницы в замкнутом пространстве кузова, машина протестующе поскрипывала. Голод мучал Десейна, но эта нища не лезла в горло. Он знал, чего хотел — того, от чего сбежал сюда, того, чего так жаждало его тело, и невыносимая эта боль вскоре стала его сутью…
Джасперс.
Глава 9
Десейн посмотрел через окно на звезды — яркие прорехи в темном балахоне вселенной. Они усиливали его чувство одиночества. Он резко отвел взгляд в сторону. С наступлением темноты он включил лампу, висевшую на стенке кузова, и вернулся к своим записям. Он понимал, что должен чем-то занять свои мысли, но смрадный запах стоянки постоянно вторгался в их течение. Грузовик был крохотным мирком с резко очерченными границами, но влияние внешнего мира прорывалось сюда.
Записи… В них были те же вопросы, мучавшие его все это время: Где дети? В чем Джасперс ошибается, в результате чего появляются зомби? Как может вся коммуна быть подсознательно настроена на желание убить человека? В чем сущность Джасперса? Что это такое? Что он делает с химической структурой человеческого организма?
Десейн сознавал всю опасность ответов. В самих вопросах таился и ответ. Именно при помощи прощупывания сантарожцы и настраиваются против вмешательства извне.
Он должен был сделать это. Как ребенок, который не поймет, что нельзя совать руку в огонь, пока не обожжется, он должен был сделать это. Но, сделав, сможет ли он затем вернуться и рассказать всю правду команде Мейера Дэвидсона?
Если он действительно найдет ответы на свои вопросы и решится сделать полный и честный отчет, позволит ли ему Сантарога поступить так?
Десейн понимал, что тут задействованы силы, против которых он не более чем свеча, мерцающая во время бури.
Услышав шаги по песку, он погасил свет, открыл дверь и выглянул из кузова.
Со стороны шоссе к грузовику приблизилась призрачная фигура — то ли женщина в коротком платье, то ли невысокий мужчина в пиджаке.
— Кто там? — крикнул Десейн.