Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Возможно.
— Что это значит?
— Они часто цапались. Постепенно привыкаешь и уже не обращаешь особого внимания.
— И мы не можем их спросить, — сказал Перуджи.
— Мне не нужно напоминать об этом.
— Вы помните, что сказал Карлос, когда вы видели его в последний раз?
— Помню. Он сказал, что передаст сообщение в течение первых сорока восьми часов по прибытии на место.
— Так долго? У них было радио?
— Да, в долине, в фургоне на колесах, взятом ими в Портленде.
— И от них так и не поступило никаких сообщений?
— Они позвонили, чтобы проверить оборудование. Из Кламат Фаллз. Через Портленд.
— Сорок восемь часов, — пробормотал Перуджи. — Почему?
— Ему требовалось время, чтобы освоиться и выбрать место, откуда он будет вести наблюдение.
— Да, но…
— Это была вполне разумная задержка.
— Но Карлос всегда был так осторожен.
— Это и говорит об осторожности, — возразил Мерривейл.
— Почему вы не приказали ему чаще передавать сообщения?
— Это не казалось нужным.
Перуджи покачал головой. Наваждение какое-то. Любители не оставили бы за собой такой хвост ошибок. Хотя Мерривейл, конечно, ни одну из них не признает. И он действительно получал все те приказы, на которые он постоянно ссылается. Деликатная ситуация. Но отстранить его от дела все равно придется. Отстранить и держать под рукой, готового в любой момент пойти под топор. Мерривейл показал свою полную некомпетентность. Ему нет прощения. Он был как раз тем человеком, который требовался сейчас, на кого можно указать пальцем, когда будут заданы по-настоящему неприятные вопросы.
С внезапным раздражением Перуджи встал со стула и посмотрел вниз на Мерривейла, казавшегося совсем запуганным.
— Ты осел, Мерривейл, — произнес Перуджи холодным, жестким голосом. — Ты всегда был ослом и таким останешься. У нас есть полный отчет от ДТ с возражениями Тимены. Она хотела команду поддержки. Она хотела частый радиоконтакт. Ты специально сказал ей лишний раз не беспокоить станцию в Портленде. Ты сказал ей беспрекословно исполнять приказы Карлоса. Ты приказал ей не делать никаких официальных запросов по поводу исчезновения Портера. Ни при каких обстоятельствах не должна она была выходить за рамки своей легенды. Это твои инструкции… — Перуджи указал на папку на столе Мерривейла. — И ты читал это!
Потрясенный Мерривейл сидел молча при этом взрыве. На секунду показалось, что он сейчас заплачет. Его глаза блестели от непролитых слез. Сознание такой возможности охладило его, и он сумел ответить с некоторым подобием обычного акцента.
— Послушайте! Вы и мысли не допускаете, что в чем-то можете ошибаться!
Позднее, звоня по телефону из аэропорта, Перуджи сказал:
— Полагаю, мы должны ему быть благодарны. Во всяком случае, ясно положение, в котором мы очутились.
— Что вы имеете в виду? — спросил Шеф хрипло-раздраженным голосом.
— Я имею в виду, что мы начинали, не зная решимости Хеллстрома. Сейчас мы это знаем. Он готов платить по самым высоким ставкам.
— Как будто мы — нет.
— Ну, во всяком случае, я определился с Мерривейлом. Я отстранил его до нового назначения.
— Он не совершит никаких глупостей?
— Разве он не наделал их уже достаточно?
— Вы знаете, что я хотел сказать, черт возьми!
— Думаю, он подчинится моему приказу до последней буквы, — сказал Перуджи.
— Но вы говорили с ним оскорбительно. — Это было утверждение, не вопрос.
— Нет сомнений.
Непонятный ход, и Перуджи заколебался, задумчиво глядя на телефонный аппарат.
— Он звонил мне, — сказал Шеф. — Он жаловался на вас. Затем он сказал, что спрятал наши письменные приказы в надежном месте. Он также сообщил мне, что передал Джанверту специальный номер и шифрованные письма, касающиеся наших инструкций для агентов. Он даже прочитал мне выдержки из приказов, отданных ему годы назад.
После долгой паузы Перуджи произнес:
— К нему следует применить более жесткие меры.
— Да, — сказал Шеф, — делать нечего.
Глава 27
«В отличие от людей, физическая ограниченность которых закладывается в них с момента рождения, насекомые рождаются со способностью действительно усовершенствовать свое тело. Когда насекомые достигают пределов своих возможностей, они чудесным образом преобразуются в новое существо. В этой метаморфозе я вижу фундамент моего понимания концепции Муравейника. Для меня Муравейник представляется коконом, из которого возникнет новый человек».
Хеллстром сидел в задумчивости в своей комнате. Его отсутствующий взгляд скользил по схемам и диаграммам, развешанным по стенам, но он их не видел. Они пошлют сейчас первую команду, подумал он. Они пока только осторожно присматривались к ним. Сейчас в дело вступят настоящие специалисты, и от них они смогут узнать информацию, необходимую для спасения.
Ночь была длинна, а день будет еще дольше. Он сумел поспать часа два, но Муравейник пронизало напряжение и сознание нарастающего кризиса. Химические реакции организма говорили работникам, что что-то происходит.
Когда он вернулся в свою комнату немногим более двух часов назад, то был настолько измотан, что, сбросив Внешний пиджак, кинулся в остальной одежде на постель. Что-то тяжелое в кармане пиджака стащило его вниз, на пол, рядом со стулом. Хеллстром видел выпирающий из кармана тяжелый предмет и лениво подумал, что бы это могло быть. Внезапно он вспомнил Внешний пистолет, взятый им перед выходом из комнаты — как давно это было. Казалось, целую жизнь назад, в другом мире. Все изменилось с тех пор. Мощные силы Внешних учуяли что-то, и это что-то ведет их к Муравейнику.