Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Ну что ж, Стоуни, я не знаю, насколько хорошо ты разбираешься в нашей…
— Уай, давай оставим этот научно-таинственный подход, а? — прервал Стоунер.
Бекетт наклонил голову, голос его прозвучал обманчиво холодно.
— Слова директора были данью вежливости и вполне уместны.
«Ага, — подумал Викомб-Финч. — У Бекетта появился объект для раздражения. Это должно быть интересным, по меньшей мере».
— В самом деле? — слова Стоунера падали, как куски льда.
— Я бы не сказал этого, если бы так не было в самом деле, — сказал Бекетт. — Не зная, насколько
«Отлично сказано, старик!» — подумал Викомб-Финч.
Стоунер откинулся в своем кресле с непроницаемым лицом, только легкое подрагивание какого-то мускула на шее выдавало его эмоции.
— Я всегда слышал, что янки — бесцеремонные и импульсивные люди, — сказал он. — Продолжайте же исправлять мою неосведомленность.
Бекетт выпрямился.
«Догматический подход — это то, что нужно этому сукиному сыну, — подумал он. — Выведи его из равновесия и держи в этом состоянии. Викомб-Финч сказал, что он слаб в естественных науках, силен только в математике. У Стоунера будет чувство неполноценности». Бекетт намеренно медленно открыл папки и разложил бумаги перед собой.
— В настоящее время мы сконцентрировали внимание на энзимо-ингибиторных характеристиках болезни, — сказал Бекетт. — Вы, несомненно, слышали о работе канадской группы. Мы особенно ей заинтересованы, потому что отсутствие какого-либо энзима может привести к отсутствию соответствующей кислоты, а изменение в одной аминокислоте из трехсот существующих может вызвать фатальные последствия. Мы уверены, что О'Нейл заблокировал определенные аминокислоты, связав структуры, которые их вырабатывают.
— Я читал канадский отчет, — сказал Стоунер.
«Понял ли ты его?» — задал себе вопрос Бекетт. Вслух он сказал:
— Хорошо. Значит, как вы понимаете, мы исходили из того, что эта болезнь вызывает нечто вроде преждевременного старения, настолько быстрого, что не остается даже времени для многих обычных побочных проявлений. Обращаю ваше внимание на белые пятна на конечностях. Весьма примечательно.
— Гены, управляющие старением? — спросил Стоунер голосом, в котором неожиданно появилось напряженное любопытство.
— Действие гена связано с формированием особенного энзима, протеина, — сказал Бекетт. — Гены управляют составлением определенных протеинов из аминокислот. Возникновение ситуации, когда какие-то комбинации ДНК не могут производить соответствующие аминокислоты, будет смертельной болезнью.
— Я слышал также упоминание о РНК, — сказал Стоунер.
— РНК и ДНК относятся друг к другу как шаблон и конечный продукт, — пояснил Бекетт. — Как литейная форма и выходящая из нее отливка. Зараженный хозяин производит протеин под диктовку РНК. Когда бактериальные вирусы заражают бактерию, формируется РНК, похожая на ДНК вируса, а не ДНК хозяина. Последовательность нуклеотидов в новой молекуле РНК дополняет РНК вируса.
— Он передал эту вещь при помощи вируса? — спросил Стоунер.
— Он сформировал новую бактерию с новым вирусом. Очень тонкие перестановки в очень тонких структурах. Это было великолепное достижение.
— У меня не вызывают радости похвалы этому человеку, — сказал Стоунер бесцветным голосом.
Бекетт пожал плечами. Если человек не понимает, то он не понимает. Он продолжил:
— О'Нейл создал субклеточные организмы, плазмоиды с заданными характеристиками связывания, подвязав их к ключевым местам рекомбинационного процесса. Если бы дела не приняли такой оборот, его работа принесла бы ему Нобелевскую премию. Чистый гений, но движимый темной стороной человеческой мотивации.
Стоунер пропустил эти слова без комментариев. Он сказал:
— Вы упомянули нуклеотиды.
— Нуклеиновые кислоты — это молекулы, в которых записан код. Они управляют производством протеинов и содержат ключ к наследственности. Как и протеины, нуклеиновые кислоты являются сложными полимерами.
— До меня дошел слух, что вы нашли ошибку в чем-то, что называют «теорией молнии», — сказал Стоунер.
Викомб-Финч бросил на Стоунера жесткий взгляд. Так значит, у него все-таки есть шпионы в Хаддерсфилдском центре! Или на телефонной станции.
— ДНК — это двойная молекула, у которой одна цепочка свернута вокруг другой в форме спирали, — пояснил Бекетт. — Это искривленная структура, которая изгибается сама вокруг себя специальным образом. Мы думаем, что эта кривизна крайне важна.
— Каким образом?
— Сцепленные участки соединяются в соответствии с их внутренним строением. Кривизна — это ключ к этому строению.
— Разумно, — согласился Стоунер.
— Мы полагаем, что связи в этой структуре похожи скорее на непромокаемый плащ, — сказал Бекетт. — Сначала одна группа связей, а затем вторая, перекрывающая группа.
— Что убивает эту чуму? — спросил Стоунер. — Кроме огня, разумеется.
— Сильная концентрация озона, по-видимому, ингибирует ее. Однако рост ее имеет взрывной характер, как у мужчин, так и у женщин. Сказать, что она биологически активна — это недооценить положение дел.
Стоунер потянул себя за нижнюю губу.
— Какие необходимые вещества она блокирует?
— Мы думаем, что, среди прочих, вазопрессин.
— Это существенно для жизни, да?
Бекетт кивнул.
— Это правда, что чума убивает гермафродитов? — Стоунер произнес слово «гермафродит» так, как будто это была особенно грязная вещь.
— Да, настоящих гермафродитов, — подтвердил Бекетт. — Это наводит на определенные мысли, не так ли?
— Я думал, что получающееся в результате общество может состоять из ярко выраженных мужских и женских особей, а гермафродиты большей частью вымрут. — Он прокашлялся. — Все это очень интересно, но я не услышал ничего действительно нового, ничего, указывающего на яркий прорыв.
— Мы все еще собираем данные, — сказал Бекетт. — Например, мы проводим параллельную линию исследований некоторых симптомов чумы, аналогичных симптомам при нейропении.