Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Джон посмотрел на низкую поросль слева, каменная стена здесь была покрыта лишайником. Как внимательно Херити следит за ним. Что Херити ищет?
— Только те, кто дают отпор, заслужили наши слезы, — сказал Херити. — У тебя есть воля, чтобы давать отпор, Джон?
Джон с трудом проглотил ком в горле, затем ответил:
— Ты видишь, я здесь. Я не обязан был ехать.
«А все-таки был обязан», — думал он.
Удивительно, но Херити, казалось, был тронут ответом Джона. Он похлопал Джона по плечу.
— Это правда. Ты здесь, с нами.
«А почему ты здесь?»
Херити потряс головой, зная, что он должен исходить из предположения, что это О'Нейл, сам Безумец. И если бы он сам был О'Нейлом… Херити заставил себя взглянуть правде в глаза.
«Бомба, которую мы сделали, убила его жену и близнецов. Он дал сдачи, прокляни Господи его душу!»
Некоторое время спустя Херити начал мурлыкать мелодию, потом запел:
Моя чернушка Розалин, Не плачь и не грусти!
Ушли монахи в океан, Теперь они в пути!
Он прервал песню и бросил испытующий взгляд на Джона, эту лысую голову, обрисованную на фоне тумана, худое, заросшее лицо, выражение которого совершенно не изменилось.
Вздохнув, Херити некоторое время шел молча, потом прибавил шагу, вынуждая Джона ускорить шаг, чтобы держаться рядом.
— Монахи ходят везде, — сказал Херити, кивнув в направлении одетой в черное фигуры впереди. — И в их мешках совсем не вино папы римского. Хотя сейчас я не отказался бы и от испанского пива, чтобы оно дало мне надежду и развеселило сердце.
Глава 36
Теперь вы знаете, что вызвало мой гнев.
И не сомневайтесь! Вспоминайте чаще о непроходимом невежестве ирландцев и англичан, их массовом стремлении причинять друг другу страдания. Вспоминайте кровавую руку Ливии с ее тренировочными лагерями для террористов и доступным оружием. Как могу я терпеть существование таких глупцов?
Большая часть хаддерсфилдской администрации и исследователей собиралась в зал заседаний административного корпуса на утреннюю встречу с Рупертом Стоунером. Люди двигались по тротуарам с опасно наклоненными вперед зонтиками, стараясь, где это возможно, держаться в укрытии, чтобы скрыться от легкого дождя, начавшегося где-то на рассвете.
Стоунер появился на сорок минут раньше и заставил Викомб-Финча предварительно позвонить своим заместителям и Бекетту, а потом мчаться бегом из своего рабочего кабинета. Он явился, запыхавшись, его твидовый пиджак темнел от дождя, попавшего под зонт. К счастью, его секретари приготовили кофе со сладкими булочками, и у них со Стоунером наступил короткий антракт, во время которого они вспоминали старые школьные времена: Уай и Стоуни.
Викомб-Финч думал, что Стоунер не изменился к лучшему со времени их учебы в старших классах, когда они готовились стать привилегированными носителями бремени цивилизации. Стоунер тогда был коренастым румяным юношей с всклокоченными волосами цвета, приближавшегося к темно-песочному. У него было, скорее, каменное лицо с бледно-голубыми, холодными наблюдательными глазами. Стоунер сохранил румянец, волосы его все еще были всклокочены, хотя теперь это было больше похоже на рассчитанный эффект. Глаза его были еще более холодными. Детское прозвище Стоунера подходило к нему теперь еще больше: камень затвердел.
— Мы собираем людей в зале, Стоуни, — сказал Викомб-Финч. — Они уже, наверное, там. Я поговорил с Биллом Бекеттом, он тоже должен там быть.
— Этот американский парень? — Стоунер разговаривал глубоким баритоном, в котором слышались признаки специальной тренировки.
— Действительно, примечательный тип, — сказал Викомб-Финч. — Он хорош, когда надо сделать нашу работу понятной другим.
— Он может сообщить что-нибудь конкретное?
«Вот оно!» — подумал Викомб-Финч.
Он почувствовал неожиданную тишину заместителей у стола с кофе и булочками, затем сказал:
— Я оставлю это ему.
— Когда я приехал, то ожидал, что найду тебя здесь, в кабинете, — сказал Стоунер.
— У меня есть рабочий кабинет в одном из лабораторных корпусов, — пояснил Викомб-Финч. — Утро — прекрасное время, чтобы внести и мой личный вклад.
— И каков же этот твой личный вклад? — спросил Стоунер.
— Я боюсь, сегодняшнее утро было занято телефонной конференцией с моим партнером в Ирландии.
— Доэни? Не доверяй этому сукину сыну!
— Ну что ж, он дал кое-какую интересную информацию сегодня утром. — Викомб-Финч продолжил, повторяя сообщение Доэни о подозреваемом Джоне Рое О'Нейле.
— И ты считаешь эту историю достойной доверия? — задал вопрос Стоунер.
— Ученый всегда ждет доказательств, — сказал Викомб-Финч. — Кстати, я думаю, мои люди уже все собрались. Может быть, пройдем в зал?
Викомб-Финч кивнул заместителю, который возглавил шествие, открывая двойные двери перед администраторами.
Зал представлял собой мягкое скромное помещение, выдержанное в стиле курительной комнаты лондонского клуба, только обширнее. Темная деревянная обшивка, стены над которой были покрыты тканью с каштановым рисунком, шла по периметру, нарушаясь только в местах четырех окон, закрытых теперь подходящими по цвету шторами, и большого мраморного камина, в котором мерцал настоящий огонь. С одной стороны камина стояли глубокие кожаные кресла красно-коричневого оттенка, длинный, как в трапезной монастыря, стол из блестящего красного дерева и напольные пепельницы на тяжелых бронзовых подставках. Свет исходил из четырех канделябров, которые, как шутил персонал, были сделаны по подобию космического корабля в «Близких встречах», и из установленных по периметру направленных стенных светильников, сфокусированных на стол, за которым уселся Бекетт с тремя папками бумаг. Большая часть остального персонала уже расселась на стульях подальше от стола, явно стараясь не попасть в центр внимания.
«Вести распространяются», — подумал Викомб-Финч.
Когда процессия из официального кабинета вошла, Бекетт живо поднялся со стула. В комнате раздался приглушенный шум. Несколько человек прокашлялись.
«Этим утром Бекетт был похож на розоволицего школьника», — думал Викомб-Финч. Очень обманчивая внешность. Было мало времени, чтобы ввести его в курс дела, но Викомб-Финч считал, что Бекетт понял всю деликатность ситуации.
Викомб-Финч представил присутствующих. Стоунер и Бекетт коротко пожали руки через стол. Кресла для Стоунера и директора были ненавязчиво принесены заместителями, которые потом ушли в отдаленную часть помещения.
Тридцать один человек собрался здесь, отметил Викомб-Финч, молча пересчитав присутствующих. Он не собирался делать вступлений. Может быть, позже. Этим утром здесь собрались не просто любопытные, чтоб встретиться с начальством. Усаживаясь в кресло рядом со Стоунером, он занялся прикуриванием трубки с длинным черенком. Как по волшебству, появилась пепельница, выдвинутая рукой кого-то сзади. Викомб-Финч взмахом руки отослал заместителя, с намеренной серьезностью прислонил свою золотую зажигалку к пепельнице, затем сказал: