Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Доброе утро, Джош, — сказал толстяк. У него был громкий голос.
— Доброе утро, Джим, — ответил Пэйнтер.
Толстяк обошел «плимут», прочитал, поколебавшись, надпись на дверце машины, снова взглянул на Пэйнтера и отправился дальше по улице и с их глаз.
— Это был Джим, — сказал Пэйнтер.
— Сосед?
— Угу. Снова был у вдовы Мак-Нарби… всю эту чертову ночь. Шериф будет очень недоволен, уж поверь мне.
— Он и за вашей моралью присматривает?
— За моралью? — Пэйнтер почесал в затылке. — Так прямо не скажу, чтобы он присматривал.
— Тогда почему б ему быть против, что… Джим…
— Шериф, он говорит, что брать то, что тебе не принадлежит, — это грех и преступление, а давать — это благодеяние. Джим, тот шерифу возразил, что он-то как раз и ходит к вдове давать, так что… — Пэйнтер пожал плечами.
— Значит, шерифа можно убедить?
— Кое-кто, кажись, так и думает.
— А вы нет?
— Он заставил Джима бросить пить и курить.
Смег энергично покачал головой, размышляя, правильно ли он расслышал. Беседа вертелась вокруг, казалось, несущественных моментов. Он поправил поля своей шляпы и посмотрел на свою руку. Это была хорошая рука, не отличимая от человеческого оригинала.
— Курить и пить? — переспросил он.
— Угу.
— Но почему?
— Сказал, если Джим берет на себя новые обязательства, вроде вдовы, то не может совершать самоубийства — даже медленного.
Смег уставился на Пэйнтера, а внимание того, казалось, поглотила какая-то несуществующая точка в небе. Немного погодя Смег выдавил:
— Это самое причудливое толкование закона, какое я когда-либо слышал.
— Смотри, чтобы этого не услышал от тебя шериф.
— Быстро гневается, а?
— Не сказал бы.
— А ЧТО бы вы сказали?
— То же, что и Джиму: шериф присматривает за тобой, вот так. Придерживайся правил. Пока шериф за тобой присматривает, это еще не так плохо. Вот когда он тебя увидит — это конец.
— За вами шериф тоже присматривает, мистер Пэйнтер?
Пэйнтер потряс в воздухе сжатым кулаком. Рот его перекосила гримаса ярости. Выражение это постепенно исчезло. Вскоре, окончательно успокоившись, он вздохнул.
— Совсем плохо, а? — спросил Смег.
— Чертов заговор, — проворчал Пэйнтер. — Правительство сует свой нос туда, где его не касается.
— А? — Смег пристально наблюдал за крестьянином, чувствуя, что они наконец вступили на плодотворный путь. — Что…
— Чертова тысяча галлонов в год! — взорвался Пэйнтер.
— Ох, — сказал Смег. Он облизал губы, жест, как он выяснил, обозначающий человеческую неуверенность.
— И плевать, даже если ты участвуешь в заговоре, — продолжал бушевать Пэйнтер. — Мне ты уже ничего не можешь сделать.
— Поверьте, мистер Пэйнтер, у меня нет намерений…
— Я делал немного самогона, когда людям надо было. По меньшей мере, тысячу галлонов в год… почти. Не больно много, учитывая, какого размера кое-какие перегонные кубы по ту сторону Эндерсона. Но это же за границей! Другой округ! Того, что я делал, людям в округе хватало.
— Шериф это прекратил?
— Заставил меня разрушить перегонный куб.
— Заставил ВАС разрушить перегонный куб?
— Угу. Вот тогда он и заполучил мою Бартон.
— Вашу… эээ… бартон? — отважился спросить Смег.
— Прямо из-под носа у Лилли, — проворчал Пэйнтер. Ноздри у него раздувались, глаза сверкали. Ярость проступала в каждой черте лица.
Смег огляделся, изучая пустые окна и дверные проемы. Во имя всех фурий слоринов, что такое бартон?
— Кажется, ваш шериф весьма точно придерживается закона, — рискнул Смег.
— Ха!
— Никакого питья, — сказал Смег. — Никакого курения. Он строг с лихачами?
— С лихачами? — Пэйнтер свирепо посмотрел на Смега. — А ну-ка скажи, на чем это нам лихачить, мистер Смег?
— У вас тут что, нет машин?
— Если бы заправка у кузена Реба была не на развилке, где он принимает транспорт из города, то он бы уже давно прогорел. Штат принял закон — машина должна останавливаться на чертовой уйме светофоров. Должны быть дворники. Должны быть покрышки с определенной глубиной протектора. Нужно водить абсолютно правильно. Машина не соответствует этим делам, значит это УТИЛЬ! Утиль! Шериф, он заставляет тебя продавать машину в утиль! В Вэйдвилле разве что двое-трое ребят могут себе позволить машину со всеми этими штучками.
— Похоже, он весьма строг, — заметил Смег.
— Бродячий святоша, торгующий библиями, с адским пламенем в очах и то лучше. Говорю тебе, если бы не моя Бартон у шерифа, давно бы отсюда сбежал. Взбунтовался бы, как в шестьдесят первом. И с остальным народом тут то же самое… с большинством.
— У него ваши… эээ, бартоны? — спросил Смег, склонив голову набок в ожидании.
Пэйнтер обдумывал это с минуту, потом ответил:
— Ну… фигурально говоря, можно и так это назвать.
Смег нахмурился. Рискнуть ли спросить, что такое бартон? Нет! Это может показать слишком большое невежество. Он страстно жаждал настоящей сети слоринов, слившихся детальных воспоминаний, где слорины странствовали в пределах узкой полосы частот, готовые транслировать вопросы, проверять гипотезы, выдвигать предложения. Но Смег был один, если не считать неопытного отпрыска, спрятавшегося где-то там, за полями. Впрочем, возможно, что Рик знает это слово. Смег отважился на слабый вопросительный импульс.
Ответная реакция Рика была слишком уж громкой:
— Отрицательно.
Так что и Рику это слово незнакомо.
Смег изучал Пэйнтера в поисках признака того, что человек заметил обмен в узкой полосе. Ничего. Смег сглотнул, естественная реакция страха, отмеченная им в этом теле, и решил предпринять более решительные шаги.
— Вам никто не говорил, что у вас самый необычный шериф? — спросил он.
— Те ребята-инспектора из правительства, они так говорили. Притащились со всеми этими бумажками и всеми этими вопросами, мол, они интересуются уровнем преступности у нас. Сказали, что не нашли преступности в округе Вэйд. Думали, они нам что-то новое сказали!