Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
С минуту он смотрел на клочок материи, потом тщательно сложил его и спрятал в карман.
Вокруг совершался древний рыбацкий ритуал: мокрые бурые сумки, сплетенные из грубых корней местных растений, были брошены на пол, рыбаки стояли, облокотясь на косяки, некоторые просто вытянулись на песке.
Кроудар поднял голову. В потемневшее небо поднималась дымная спираль костра, что горел на мысу. Внезапно он ощутил зверский голод. Он подумал о жене — технике Хониде, что сидела у очага там, наверху, — и о сыновьях-близнецах, которым на следующей неделе исполнится два года.
Когда он думал
Кроудар хорошо понимал, почему его отправили в эмиграцию: он был мускулист и получил лишь минимальное школьное образование. Поэтому на корабле он попал в клан рабочих. Чиновник на Матери Земле определил его туда, где требовался минимум мыслительных способностей и максимум физической силы. Рабочих в колонии было много, но все они хорошо знали друг друга, да и свое место тоже.
Кроудар знал, что руководство колонии поговаривало о том, что нужно бы запретить Хониде брак с рабочим, но это его мало трогало. Главное, это не помешало биологам — он знал, что они во всех подробностях обсудили генетические последствия одобрить выбор Хониды, хотя они руководствовались скорее философскими, чем конкретными выводами.
Кроудар знал, что не блещет красотой.
Голод был хорошим признаком. Ему не терпелось снова увидеть свою семью, мускулы его непроизвольно напряглись, и он был готов устремиться туда. Особенно он соскучился по близнецам; один из них был светловолос, как и он сам, а другой черноволос, как Хонида. Другие женщины, которым посчастливилось обзавестись детьми, смотрели на близнецов свысока, словно те были изуродованы или неизлечимо больны. Кроудар знал и об этом. Женщины колонии вечно ссорились из-за пищи и почти ежедневно бегали к врачам, но Хонида держалась в стороне от этих дрязг, и Кроудар был за нее спокоен. Все же она была техником и работала в гидропонных садах.
Босые ноги Кроудара почти бесшумно ступали по песку. Он снова посмотрел на обрыв, там росли одинокие местные деревца: толстые суковатые ветви, причудливо выворачиваясь, прижимались к земле, опираясь на шишковатые желто-зеленые наросты, которые в жаркий полдень выделяли ядовитый млечный сок. Пара уцелевших земных соколов молча сидела на дереве, осматриваясь вокруг.
Птицы уважали Кроудара, наверное, чувствовали в нем смелого и независимого человека. «Что они высматривают» — спросил себя Кроудар. На этот вопрос не мог ответить ни один обитатель колонии. Ночью птицы летали над морем, отдыхали на пустынных островах, а на рассвете возвращались назад. Законы колонии запрещали людям рисковать жизнью вдали от берегов, так что поведение птиц оставалось загадкой.
Была и вторая загадка: куда улетели другие птицы. Голуби и перепела, промысловые и певчие птицы — все вдруг исчезли. А завезенные сюда куры вымерли, их яйца оказались неоплодотворенными. Кроудар считал, что в этом была виновата местная природа — так этот мир предупреждал незваных пришельцев.
Выжила пара
Остались только эти соколы.
Печально, что люди, которые планировали и разрабатывали этот грандиозный замысел, выбрали именно этот мир. Результаты разведки обнадеживали: на этой планете не было сухопутных животных, местная флора была похожа на земную. Морская фауна, по общепринятым стандартам, была примитивной. Кроудар знал, в чем кроется ошибка, но не мог выразить это понятными, хорошо сформулированными фразами, которые убедили бы других. Иногда проблема решается не только разумом, но и телом.
Он смотрел на оборванную одежду своих людей. Это были именно его люди, которые нашли троди и изготовили, несмотря на все недостатки местного дерева, тяжеловесные, некрасивые лодки. Колония все еще жила, потому что они умели обращаться с лодками и сетями.
Но ловля троди не всегда будет удачной. Кроудар почему-то был в этом совершенно уверен. А потом все же придется рисковать, придется идти в океан. Лососи, которых завезли сюда, ушли в глубины океана. Камбала в прудах колонии страдала таинственным истощением. Насекомые сразу разлетелись и больше не попадались на глаза.
«Здесь же есть пища, — недоумевали биологи. — Почему же земная фауна вымирает?»
Маис образовывал странные бесплодные клубни. Хлеба росли только на редких участках, причем и рост, и обмен веществ у них были замедлены. Колония находилась на грани вымирания, жизнь поддерживалась лишь протеином троди и витаминами овощей, что росли в гидропонных баках. Разрыв одного-единственного звена в этой цепи мог привести к катастрофе.
Краешек огромного красного солнца все еще виднелся над горизонтом. Люди Кроудара зашевелились, подались к лодкам.
— Все в порядке, — сказал им Кроудар. — Заберите улов и положите на полки.
— Зачем? — спросил кто-то из темноты. — Ты думаешь, соколы утащат ее?
Кроудар понял, что это сказал человек, слишком уставший, чтобы думать: все знали, что соколы не едят троди. Моллюсками питались только люди, да и то после тщательной обработки, чтобы удалить из них опасные и раздражающие вещества. Возможно, когда-то один из соколов поймал троди, но тут же бросил ее.
Чем же питались эти птицы?
Соколы знали об этом мире что-то такое, чего не знали люди. Птицы знали это инстинктивно, так же познавал этот мир и Кроудар.
Опустилась темнота, и соколы, громко хлопая крыльями, полетели в море. Кто-то из людей Кроудара зажег факел. Теперь, немного отдохнув, они могли вскарабкаться на обрыв и разойтись по домам. Но сначала нужно было покончить с работой: вытащить лодки на сушу, разложить троди на полках сараев, развесить сети сушиться.
Пока они возились с лодками и сетями, Кроудар думал об ученых там, наверху, в их лабораториях. Хотя он и испытывал почтение к их знаниям и титулам, к сложным приборам, он все же с уверенностью простого человека знал, что эти мудреные штуки в любой момент могут отказать.