Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Хотя Кроудар не был членом Совета Колонии, он вполне понимал сущность обсуждавшихся там идей. Ему было трудно выразить словами то, что он знал о причинах неудач и об угрожающей колонии катастрофе. Его знание соответствовало его образованию, но он должен был как-то рассказать о нем другим людям. Это было древнее знание, и оно говорило, что этот мир не во всем отличен от Земли. Именно Кроудар обнаружил троди, именно он придумал, как их ловить и обрабатывать. Он не знал подходящих выражений, чтобы объяснить все это, но он хорошо знал, что может вполне доверять
Он был первым кораблестроителем.
Не тратя сил и времени на разговоры, люди Кроудара закончили работу. Они заперли сараи и двинулись вверх по скальной тропе. Тут и там виднелись горящие факелы. Бледно-оранжевый свет, тяжелые тени. Рыбаки медленно шли вверх, в темноту, и Кроудар с гордостью наблюдал за ними.
Подождав, когда последний рыбак ступит на тропу, он проверил замки сараев и поспешил догнать процессию. Человек, что шел впереди, нес факел из местного дерева, пропитанный жиром троди. Факел трещал, вонял и чадил ядовитым дымом, а сам факельщик был похож на пещерного человека, одетого в грязную парусину. Тело его было худым, мускулатура свидетельствовала о- крайнем истощении.
Кроудар вздохнул.
Он знал, что на Матери Земле было не так. Там жены ждали на берегу, когда мужья возвращались с моря. Дети играли галькой. Трудолюбивые руки расправляли сети, выносили на берег улов, вытаскивали на берег лодки.
Но не здесь.
И опасности здесь были другими. Во время лова Кроудар никогда не терял из виду береговые утесы. В каждой лодке был радист, поддерживающий связь с берегом. Перед выходом в море приборы, снятые с корабля, ощупывали небо во избежание неприятностей со стороны погоды. Рыбаков вовремя предупреждали о надвигающемся шторме. А морские чудовища пока не попадались. Опасностей, причем смертельных, хватало и без них.
«Женщины должны ждать нас на берегу», — подумал он.
Но приказ Совета, по существу, не позволял женщинам выходить за ограду, все они и даже дети были заняты каким-нибудь делом. Каждое растение требовало особого внимания и ухода. Редкие стебли пшеницы нужно было убирать особо тщательно и осторожно. У каждого дерева была своя хозяйка, своя дриада-защитница.
Вверху, на скалистом берегу, рыбаков ждали ангары, так Называли дома из металла корабля. Колонию окружала электрическая изгородь, но света было мало. В ночной тишине лишь изредка слышалось звяканье металла и бормотание голосов.
Теперь рыбаки больше не были группой: они разошлись в разные стороны, каждый — к своему дому. Кроудар пошел по улице к открытому костру, что горел на центральной площади. Его жгли, чтобы сберечь для нужд колонии остатки драгоценной энергии. Некоторые видели в этих кострах символ поражения, но Кроудар видел в них победу: в них горело местное дерево.
Позади колонии, перед холмами, торчали руины ветряков, уничтоженных штормом, который хоть и был предсказан, не утратил от этого разрушительной силы.
Ученые постепенно теряли свое величие в глазах Кроудара. Когда местный химизм и водная флора уничтожили водяные турбины,
А теперь, как он слышал, та же флора угрожала системе охлаждения атомных генераторов и сопротивлялась радиации так, как не должна сопротивляться никакая жизнь. Некоторые техники уже проектировали паровые машины из материала, который ни в коем случае не предназначался для этой цели. Они даже нашли материал, устойчивый к местным коррелирующим влияниям.
Может быть, они и добьются успеха, если прогрессирующая болезнь не будет и дальше ослаблять их’. Если они выживут.
Хонида встретила его на пороге. Ее темные волосы были уложены короной, карие глаза ласково смотрели на мужа. Костер бросал отблески на ее оливковую кожу. Высокие скулы, полные губы и гордый нос выдавали ее индейское происхождение. Как обычно, он ощутил возбуждение от одного ее вида.
Кроудар спросил себя, знают ли биологи, как его волнует ее сила и плодовитость: она опять носила в себе его детей, и снова близнецов.
— А-а, мой рыбак вернулся, — сказала она с улыбкой и обняла его прямо на пороге, чтобы все видели это.
Потом они вошли в дом и закрыли дверь. Там она еще жарче обняла его, и. он забыл обо всем.
— Хонида, — сказал он и больше не смог произнести ни слова.
Потом он просил ее о малышах.
— Они спят, — ответила она и повела его к приземистому столу, который он сделал специально для нее.
Он кивнул. Потом он пойдет и посмотрит на сыновей. Пусть побольше спят, это им не помешает. Он инстинктивно чувствовал, что не помешает.
Хонида поставила на стол суп из троди. Он был приправлен помидорами и горохом, выращенным в гидропонных баках. В этом супе были еще травы и коренья, которые он тайком собрал за оградой, не поставив об этом в известность ученых.
Кроудар всегда подъедал все, что она ему подавала. Этим вечером на столе был хлеб со странным пряным привкусом, но совершенно превосходный. Он поднес ломоть к лампе. Тот был пурпурным — как море. Кроудар прожевал его и проглотил.
Хонида, сидевшая напротив него за своей тарелкой, внимательно посмотрела на него.
— Тебе нравится хлеб? — спросила она.
— Очень вкусный.
— Я сама испекла его на углях, — сказала она.
Он кивнул и взял еще кусок.
Хонида снова наполнила его миску.
Кроудар знал, что они пользовались привилегиями, поэтому и могли обедать только вдвоем. Многие питались в коммунальной столовой, из общих запасов — даже техники и высокие должностные лица. Однако, Хонида что-то значила в этом мире, если ей позволили уединение и личную жизнь.
Кроудар, утолив голод, посмотрел через стол на жену. Он любил ее с преданностью, которая была гораздо глубже, чем простое физическое влечение. Он не мог сказать, что это было, просто знал это. Если здесь у них было будущее, то оно было в Хониде и в тех, кто, может быть, сформируется из ее плоти и родится на свет.