Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Оукс откинулся на спинку кресла и попытался расслабиться. Голозапись визита Легаты Хэмилл в Комнату ужасов вывела его из равновесия. Он покачал головой. Легата сопротивлялась, даже накачанная наркотиком, подавляющим корковые импульсы. Ничто из сделанного ею в Комнате нельзя было использовать против нее… кроме… нет. Она не сделала ничего.
«Ничего!»
Если бы он не видел этого собственными глазами… А увидит ли она? Оуксу хотелось думать, что нет, но уверенности не было. До сих пор никто из прошедших через Комнату не интересовался записями собственной обработки, хотя все знали, что таковые существуют.
Легата выбивалась из общего ряда. Она выдерживала все, что с ней делали, и сопротивлялась. Запись не давала никаких указаний на слабину в ее душе.
«Если она увидит запись, она узнает».
А как скрыть что-то от лучшего поисковика в Колонии?
«Или то, что ее послали в Комнату ужасов, было ошибкой?»
Но Оуксу казалось, что он знает ее. Да. Она не пошла бы против него иначе как под пыткой. Она, может быть, и не поинтересуется этой записью. Может быть.
За все время, проведенное в Комнате ужасов, Легата ни разу не искала собственного удовольствия. Она действовала, только реагируя на боль.
«Боль, причиненную по моему приказу».
От этой мысли Оуксу стало неуютно.
«Это было необходимо!»
Против такого могучего противника, как этот корабль, годятся самые жестокие меры. Он должен дойти до предела.
«Я в своем праве».
Когда Легата вышла из Комнаты ужасов, ей не потребовался даже транквилизатор. «Куда ее понесло? Умчалась, едва залепив раны клеточным пластырем». Вернулась нагой, таща комбинезон в руках.
До Оукса доходили слухи, что как раз в это время кто-то бежал П. Но, конечно, не Легата. Просто совпадение. У нее даже галочка над бровью не появилась.
Чертовы идиоты! В такой час бегать снаружи!
Он с радостью запретил бы Игру, но Льюис отговорил его, и здравый смысл заставил Оукса согласиться. Иначе пришлось бы слишком многих людей отвлечь на охрану выходных люков. Кроме того, Игра снижала уровень бытового насилия.
«Легата, бегущая по периметру? Ерунда какая».
Неутомимый работник, будь она неладна! К вечеру ее уже ждали на месте. К этому времени физические следы визита в Комнату должны были исчезнуть. Оукс глянул в блокнот, лежащий под левой рукой. Бессознательно он все еще адресовал свои записки Легате.
«Проверить возможную связь между угасанием Алки и ростом келпа. Первой лаборатории — зачать два клона ЛХ. Внести и картировать новые данные по диссидентам, особое внимание — на связанных с Рашель Демарест».
Станет ли Легата теперь вообще принимать от него приказы?
Перед глазами неотступно стояло лицо Легаты — из той записи.
«Она мне доверяла».
А правда ли? Но почему она вернулась в Первую, если ее дурные предчувствия были настолько очевидны? Если бы речь шла о ком-то другом, Оукс только посмеялся бы над своими раздумьями. Но это была Легата. Она явно отличалась от остальных. А он, Оукс, завел ее слишком далеко.
«Время веселиться…»
Ожидаемого веселья не получилось. Он вспомнил — Легата осознала, что ее предали, когда ударила звуковая волна, и это можно было прочесть по ее лицу. Соники отогнали клонов — те уже поразвлеклись всласть. Но даже боль не подействовала на Легату. Наркотик не мешал ей слышать приказы Мердока, но подавлял волю… и все же она сопротивлялась. Команды Мердока были ясны и подробны, клон — готов, приборы — в порядке, но Легату пришлось довести едва ли не до болевого шока, прежде чем она попыталась причинить клону страдание, отдаленно схожее с ее собственным. Взгляд ее постоянно останавливался на голографическом сканере. Она смотрела прямо в фокус и щурилась. Это было невесело… очень невесело.
«Она не вспомнит. Они все забывают».
Большинство подопытных ломалось, готовые на что угодно, лишь бы прекратить пытку. Легата просто пялилась в сканер, каким-то уголком сознания понимая — в этом Оукс был уверен, — что беспомощна и полностью зависима от любого его каприза. Это была обработка. Чтобы она стала как все. С этим Оукс готов был смириться.
Но он не был готов к тому, что она окажется другой. О да, совершенно другой. Что за потрясение — наткнувшись на этот великолепный феномен, узнать, что ты сам уничтожил его! Доверие, которое они могли бы питать друг к другу, оказалось разрушенным, не сложившись.
«Навечно».
Она больше никогда не доверится ему безоговорочно. О, она будет послушна — даже послушнее, чем прежде. Но осторожна.
Оукс осознал, что его трясет — от напряжения, от расстройства. Он заставил себя расслабиться и сосредоточиться на чем-нибудь приятном.
«Ничто не вечно», — подумал он.
В конце концов он задремал, но сны его посещал один и тот же образ — расписная стена его новой каюты и узоры на ней, перетекающие в лицо Легаты из той записи в Комнате ужасов.
И Пандора была совсем рядом… и… и… завтра…
Глава 34
ЧЕЛОВЕК-КЕРРО: Защищает ли слушатель собственное чувство понимания, осознания?
АВААТА: А, ты опять строишь преграды.
ЧЕЛОВЕК-КЕРРО: Это ты и называешь иллюзией понимания, верно?
АВААТА: Если ты понимаешь, ты не можешь научиться. Говоря, что понимаешь, ты ставишь преграды.
ЧЕЛОВЕК-КЕРРО: Но я помню то, что понимаю.
АВААТА: Память понимает лишь наличие или отсутствие электрических импульсов.
ЧЕЛОВЕК-КЕРРО: Тогда в чем заключается алгоритм, программа научения?
АВААТА: Вот теперь ты открываешь путь. Это программа, идущая — в прямом смысле — в расчет.
ЧЕЛОВЕК-КЕРРО: Но каковы законы ее построения?
АВААТА: Разве все аспекты человеческого бытия подчиняются правилам? В этом твой вопрос?
ЧЕЛОВЕК-КЕРРО: Получается, что так.
АВААТА: Тогда отвечай — в чем правила человеческого бытия?
ЧЕЛОВЕК-КЕРРО: Но это был мой вопрос.
АВААТА: Человек — ты, а я — Аваата.
ЧЕЛОВЕК-КЕРРО: Тогда каковы правила бытия Авааты?
АВААТА: Ох, человек-керро, мы воплощаем в себе знание, но мы не знаем его.
ЧЕЛОВЕК-КЕРРО: Мне кажется, ты хочешь сказать, что подобное знание несводимо к словам.
АВААТА: Языка не существует в отсутствие референтов.
ЧЕЛОВЕК-КЕРРО: Разве мы не знаем, о чем говорим?
АВААТА: Использование языка подразумевает нечто большее, чем распознавание словесных конструкций. Язык и описываемый им мир…
ЧЕЛОВЕК-КЕРРО: Словарь игры.
АВААТА: Да, словарь. Сценарий игры и игровое пространство должны быть взаимосвязаны. А как ты можешь привязать слово, да и любой другой символ, к каждой клетке своего тела?
ЧЕЛОВЕК-КЕРРО: Я могу говорить языком тела.
АВААТА: Для этого тебе не нужен словарь.
Керро Паниль, катехизис из «Авааты».
Загадка сознания? Она в способности получать значащие результаты из ошибочных посылок.
Оукс глядел на изображение с наружного сканера. Там бился и визжал в агонии человек. Заходящая Алки отбрасывала длинные лиловые тени, извивавшиеся, когда умирающий дергался и поворачивался. По цепям системы контроля текущей внешней активности звук передавался с пугающей ясностью, словно бедолага умирал за порогом каюты, а не на северном периметре Колонии, как показывал индикатор.