Весь из себя !
Шрифт:
Так и есть! Чернокожий плащ, кирпич лица, седой бокс, рубленые морщины, глаза - не видать, темновато. Но точно, что эти самые... льдистые, прозрачные, холодные. Типичный шпиенский шеф! Пусть шпиенами своими и командует, а не Мареевым! Возник из-под земли... Не было никого, не было! Пятнадцать квадратных метров! Захочешь - не спрячешься! Ишь, "не валяйте дурака!" А сам-то?!
Мареев расхрабрился и, отстаивая себя, натужно сыронизировал:
– Есть, не валять дурака!
– Командор, - подправил гость.
– Что?
– не понял Мареев.
–
– нажал гость.
– А!
– понял Мареев. Н-ну, поиграем в эти игры. Время работает на нас. Сплошное кино!
– Есть, не валять дурака, командор!
– щелкнул каблуками.
Вдруг блеснуло: а ведь похож! "Мертвые не потеют". Командор. Стандарт, масс-культура, штамповка. Книжные герои слизаны с настоящих, настоящие - с книжных.
Однако этот - не книжный, а живой. И вполне опасный. Даже во сне. Или в бреду. Теперь, когда Мареев повернулся, ледоруб был под правой рукой. Так что надо выждать миг и... Если мираж, то одной дыркой в полу будет больше. Если явь, то Мареев выполнит свой гражданский долг.
– Бэд!
– отечески сказал Командор.
– Почему ты не отвечал на вызов, Бэд? Я тебя нашел, а ты не отвечаешь, Бэд!
Мареев ничего не мог с собой поделать - дебильная улыбка ширилась и ширилась. Значит, Бэд! Начита-ался! То-то скейт-шпана прыснула от него! То-то Кириллов с Люськой перепугались! То-то психиатр финтил! И Липа "запала"! И... Таисия. Бредить - так уж до конца-края. Где он, край-конец, у бреда? Сейчас Командор еще и прикажет доложить - как, мол, там с Ящиком? Готов? Не готов? А то пора уходить, есть данные - нам сели на хвост. Нам? Ну, да! Командору и Бэду. Одна шайка-лейка.
– Смешного мало, Бэд!
– пружинно упрекнул Командор.
– Ты сделал все что мог. Но пора уходить. Есть данные - нам сели на хвост. Они здесь настороже. Эта планета пока не для нас. Все. Минута на сборы, Бэд!
Не-ет, еще не все! Он, Мареев, еще не вызвал машину, такую беленькую, с крестиком. И какой русский не любит быстрой езды! А ежели ты не русский и не любишь, то все равно прокатим! Командоры всякие... Планета его не устраивает!
Мареев внешне целеустремленно, но внутренне бесцельно шагнул по диагонали - навстречу и мимо Командора, в кухню. Коснулся плечом - не мираж, осязаемый.
Что ему, Марееву, понадобилось на кухне? А он знает?! Включил свет, встал посреди и сосредоточил вид.
– Надо уходить, Бэд. Канал-два, - треснувший голос не приказал, а проконстатировал.
– Да. Конечно. Так-так. Момент!
– Мареев имитировал работу мысли, деловито оглядывая кухонные стенки.
– Момент, Командор!
– Он открыл духовку, засунул туда руку по локоть, прогремел ищущими хлопками по противню.
– Нет... так-так!
– закрыл духовку. Включил конфорку. Зашипел газ. Выключил. Дотянулся, с глубокомыслием постучал по вентиляционной решетке.
– Та-ак...
Что должно быть результатом процесса? Сам не знал. Просто предпринимал бессмысленные действия с осмысленным лицом. Командор ждал в проеме двери. Стол, плита, табурет, еще табурет. Что бы еще такого осмысленного предпринять? Вотведьвот... На этом табурете сидел блондин. А на том - брюнет. Всего несколько часов назад. А сейчас... К телефону Командор не подпустит. Мареев присел на корточки, саперно щупая пространство взглядом. Нащупал. Под столом лоснился бестселлер. Зашвырнутое чтиво.
– Ага!
– удовлетворенно воскликнул Мареев. Взял, выпрямился и вручил чернокожей фигуре. Ставя перед фактом.
Командор щелчком ногтя пролистал книгу, как отменный шулер колоду:
– И что?
Если бы Мареев сам знал: и что? Вручил и вручил! С трудом сохранил значительность: я знаю то, чего не знаете вы, и, скрывая рецидив кретинической ухмылки, решительно двинулся назад, в комнату. Мол, это еще не все, это еще первая часть, а там - вторая. И если их соединить...
Командор впритирку разминулся с ним в коридорчике (нездешний одеколон, нездешний табак), снова занял ждущую позицию за спиной. Неторопливо квакнул:
– Пора, Бэд!
– Сейчас! Та-так!
– Мареев со знанием конечной цели искал. Действительно, пора. Хватит с него!
– Ага! Вот!
Он обыденно, не экстремально снял со стены ледоруб. Усыпил? Не усыпил? Все равно пора! Коротко замахнулся. Рука стала ватной, отказываясь бить по живому. И не ударила, не успела.
Мареев ощутил плотный хват в предплечье, ярую боль выворачиваемого сустава. Комната перевернулась. Чиркнул ногой по потолку. Екнула внутри внезапная невесомость. Карусель. Искры! Грохот! Чей? Собственный, да.
И последнее, что поймал: оглушающе лопнули обои по всей высоте, порхнул сбитый эстамп. Из стены в прыжке ринулись люди.
Мареев открыл глаза. Глянец. И бритвенная боль в щеке. Горел свет. Мареев как мог приподнял голову. Шею свело. Но ему хватило понять - лежит в собственной квартире, на полу, физиономией в чтиво; глянец - это обложка; острая полоса по щеке - тоже обложка, сломалась. Да уж начита-ался! Гридасов взгреет за книжку. Все остальное пригрезилось. Пригрезилось. Пригре.... Звон в ушах, это телефон... зилось. Заснул над книжкой. Спал, спал. Вдруг телефон его и разбудил. Сейчас он снимет трубку и...
Трубку сняли. Он затаился. Не пригрезилось. Кто-то есть. Здесь. В его квартире.
– Да!
– было сказано в трубку.
– Успешно. Сейчас доставят. Группа уже выезжает... Байконур?.. Резонно! Или все же Плесецк?.. Есть!
Где-то далеко внизу, на улице чмокнула дверца машины. Глухо заурчало. Уехало.
– Нет, не пострадал. Почти. Да, мы проследим...
Мареев обмяк. Опознал голос.
"Мы проследим". Они проследят! Мнимая рука бодряще легла ему на затылок. Он грузно перевернулся на спину. Лампа ослепила. Два черных, вырезанных силуэта над ним. Его подняли. Поставили. Поддержали под мышки. Силуэты обрели полутона. Блондин. И брюнет. Наши! Успели! И он, Мареев, не пострадал. Почти. Помраченно осмотрелся. В стене от пола до потолка зияла обойная прореха. Клочья старых газет. И - серый бетон.