Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
Коля как раз был у Александра Васильевича, в тот день мрачного и злого. В каюте находился и контр-адмирал Лукин, которого Совет и делегатское собрание назначали новым командующим флотом.
Тогда и заявилась комиссия с требованием сдать оружие.
Комиссия была разномастная. В ней состояли прапорщики, матросы и даже телеграфист — все страшно возбужденные и поддерживавшие свою решимость некой совместной ритуальной ненавистью к адмиралу.
Колчак выслушал слишком громкое, считанное с бумажки постановление. Он был спокоен.
Он снял со стены свою георгиевскую саблю. Но, вынимая ее из ножен, он двинулся к группе революционеров, стоявших в дверях. Прапорщик Легвольд протянул руку, намереваясь взять саблю.
— Погодите, — сказал адмирал мирно. — Следуйте за мной.
Комиссия послушно пошла за адмиралом на верхнюю палубу.
Там стояли группами матросы — в стороне несколько офицеров. «Свободная Россия» была настроена нейтрально.
Адмирал подошел к борту. К нему были обращены сотни глаз.
— Слушайте мой приказ, — сказал он высоким голосом. — Во избежание дальнейших насилий над офицерами и подчиняясь постановлению делегатов флота, я предлагаю офицерам добровольно сдать свое оружие, себя также лишаю оружия…
Он сделал паузу. Было тихо так, что ленивые удары небольших волн в борт линкора казались громкими. Кричали чайки — потом и они смолкли, будто подчинились торжественности минуты.
— Я отдаю мое оружие морю! — воскликнул адмирал.
Он выхватил саблю из ножен, поцеловал ее клинок и широким жестом кинул ее за борт.
Палуба ахнула — это была реакция не только на вызывающий поступок адмирала, но в нем выразилась и жалость к сабле — такой красивой, дорогой, георгиевской сабле, сделанной на заказ златоустовским мастером. И этот жест уже к вечеру стал известен последнему мальчишке в Севастополе, а завтра всей России. «Вы слышали, как адмирал Колчак бросил в море свое георгиевское оружие?..»
Колчак резко обернулся к маленькой кучке только что очень уверенных в себе людей. Он победил комиссаров, понимая, что слаб для открытого возмущения.
Повернувшись, как на параде, Колчак пошел к трапу — каблуки зацокали по ступенькам.
Коля Беккер, спеша, прежде чем спадет колдовство момента, отстегнул от портупеи кортик и побежал к борту.
— Лейтенант, вы куда? — крикнул вслед опомнившийся Легвольд.
Но Беккер уже успел выкинуть свой кортик за борт и смотрел, как он косо и четко, не подняв и капли, рыбкой вошел в воду.
Жест Беккера вернул всех к действительности.
Коля хотел уйти следом за адмиралом, но его остановил один из членов комиссии, человек немолодой и очень громогласный:
— Молодой человек, вам велели сдать оружие, а не передать рыбам. То, что дозволено Юпитеру, категорически воспрещено телятам.
Кто-то в комиссии засмеялся — с облегчением. Самое неприятное было позади.
Коля побежал следом за адмиралом.
Он догнал его в каюте, куда, не подумавши, ворвался без стука.
Адмирал сидел в кресле, погрузив голову в ладони.
— Кто? — вскинулся он. — Кто еще?
— Это я, — сказал Коля. — Я тоже кинул кортик!
— Ну и дурак, — ответил адмирал Колчак.
Коля сразу осекся. Словно набежал на стену.
— Чего стоите? — грубо спросил Колчак. — Вы свободны, прапорщик! Кончено. Все кончено, а вы тут, видите, раскидались кортиками. Вы на него и права не имеете…
— Но ведь вы…
— Когда это делаю я — я совершаю точно выверенный акт, которому суждено войти в историю. И это уже вошло в историю. Когда же это совершаете вы, вы пародируете мой исторический акт. Неужели вам надо объяснять элементарные вещи?
Коля вернулся домой подавленный и разбитый, словно весь день таскал камни.
Раиса была дома, она стала собирать обед, ее сын закидал Колю вопросами:
— Дядя, а дядя, где твой ножик? Ты его потерял?
— И в самом деле! — сказала Раиса.
Коля только тут спохватился: что он наделал! Кортик был особенный, заказной, дорогой: его купила ему на день рождения Раиса, заплатила тридцать пять рублей — это при ее небольших средствах! Раиса последние дни тешила себя надеждой на то, что Коля на ней женится. Даже перестала принимать своего поклонника Елисея Мученика, когда тот приезжал в Севастополь по революционным делам.
— Нас разоружили, — сказал Коля. — Даже у адмирала отобрали саблю.
Одна была надежда, что никто не прибежит завтра к Раисе, не сообщит, что он кинул кортик вслед за адмиралом, хотя никто его за руку не тянул — мог бы спрятать дома, как все офицеры.
— Как же так! Как же так! — закудахтала Раиса. — Чего же ты не сказал, что это мой подарок?
Раиса была так расстроена крайностями революции, что плакала весь вечер. И тогда Коля понял, что пора подумывать о другой квартире, хоть он и привязался к Раисе Федотовне и ее мальчишке.
Но на следующий день Колчак вызвал к себе Колю и принял его с глазу на глаз.
— Слушайте меня внимательно, — сказал он. — Я уезжаю. Когда вернусь, не знаю, но точно вернусь. И надеюсь, что мое возвращение сыграет некоторую роль в истории нашей Отчизны. Я не могу пригласить вас с собой в Америку, но обращаюсь к вам с просьбой остаться здесь в штабе моими глазами и ушами. Вопрос стоит не только в вашей преданности, но и в том, что вы умный человек, вы увидите то, что пройдет мимо внимания Баренца или Свиридова…
«Так, — отметил про себя Коля, — теперь мы знаем, кого он оставляет здесь помимо меня».
— Я оставляю вам адрес, по которому можно будет сообщать мне, что вы сочтете нужным. Когда вы мне понадобитесь, я вам сообщу об этом через доверенного человека, который скажет вам, что пришла посылка от тети из Одессы, надо ехать получить ее. Пока что прошу вас об одном: берегите себя, не ввязывайтесь в авантюры, постарайтесь быть угодным правительству — будьте мудрым и осторожным, как змий. Обязательно зайдите к полковнику Баренцу и получите от него пакет. Прощайте, мой молодой друг.