Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
Вечером на ужин к Авдеевым Андрей пришел в охотничьем костюме Великого князя, который был худее, но выше Андрея. Увидев гостя, княгиня Ольга тут же потащила его в номер, там велела снять сюртук и почитать последний номер «Русской старины». Тем временем она принялась что-то распарывать и перешивать, потому что была настоящей женой археолога — она умела шить, готовить, перевязывать раны, торговаться с поставщиками и ругаться с рабочими.
Вскоре пришел профессор Авдеев, начал расспрашивать, что делал Андрей последние три года. Андрей не очень убедительно рассказал, что был в армии, его контузило и он приехал в Крым. Тетя его, единственная родственница, скончалась — вот он и занялся раскопками.
— Судьба! — гудел профессор Авдеев, шагая по номеру между ящиками с экспедиционным добром, которое они везли из Петербурга и хранили на виду, чтобы не растащили революционеры. — Сама судьба привела тебя сюда. Надо же было именно мне оказаться в нужном месте в нужную минуту. Фатум! И ты никому ничем не обязан?
— Я? Никому.
— Замечательно. Мне нужен умный, преданный делу помощник, — сказал профессор Авдеев и посмотрел на жену, словно отговорил текст, отрепетированный заранее, и забыл слова дальше.
— Но я не знаю, куда вы намереваетесь ехать.
— Это дело второе, — прогудел Авдеев. — Едем мы в Турцию копать Трапезунд. Трапезундскую империю. Это тебе что-нибудь говорит?
— Очень немного. Византия, Средние века, царица Тамара…
— Достаточно, — сказала Ольга. — Ты выдержал экзамен. Если тебе позволяет здоровье, лучшее для тебя — поехать с нами. Нам остро не хватает интеллигентных сотрудников. Из старой компании с нами смог поехать только палеограф Российский. Ты его помнишь?
— Конечно, помню.
— Он полиглот и отличный специалист. Из-за близорукости его не взяли в армию.
Андрей приоткрыл было рот, чтобы спросить, не приедет ли нескладная Тилли.
— Что касается наших девушек, — продолжала Ольга, — то вопрос остается нерешенным. По крайней мере Матильда — ты ее должен помнить — обещала приехать позже…
— Платить мы тебе много не сможем — сами едем не за золотом, — загудел Авдеев. — Но голодать не будешь.
— Он согласен, — сказала княгиня Ольга, откусывая нитку и протягивая куртку Андрею. — Не очень убедительно, но крепко.
Андрей обещал подумать, хотя в душе сразу согласился с археологами. Ожидание Лидочки в значительной степени определялось чувством долга. Он обязан был ее дождаться и сделать так, чтобы ей было хорошо. А вот чувство, близкое к любовному томлению, Андрей испытывал именно от возможной поездки в Трапезунд. Это настоящие раскопки! Это же сказочное везение, которое выпадает археологу раз в жизни! «Но, конечно же, я не поеду, конечно, останусь, потому что Лидочка обидится, что я предпочел экспедицию…»
В таком ожесточенном состоянии человека, который уже принял благородное решение отказаться от счастья ради долга и потому крайне несчастлив, Андрей и объявился в отряде аскеров.
Появление Андрея в зеленой куртке и черных брюках, из-под которых выглядывали носки кое-как почищенных рваных ботинок, вызвало в лагере небольшую сенсацию. Аскеры окружили Андрея и дали волю своему застоявшемуся остроумию.
К счастью, Ахмет, который собрался уехать в тот вечер в Симферополь, задержался и вышел на шум.
Андрей потребовал уделить ему хотя бы пять минут времени, Ахмет вздохнул и согласился.
Они отошли в лес, и там Андрей изложил Ахмету свою дилемму: либо он ждет Лидочку и отказывается от дела своей жизни, либо едет в Трапезунд, но Лидочка ему этого не простит, и вообще он может ее упустить…
Тут Андрей совсем смешался и замолк.
— В Трапезунд тянет? — спросил тогда Ахмет.
Андрей кивнул.
— Я тебя понимаю, — сказал Ахмет. — Это Турция, настоящая страна, великая держава — тебе надо съездить туда, потому что со дня на день вас оттуда вышвырнут.
— Ты серьезно?
— Совершенно серьезно. После правительственного кризиса в Петрограде любому ребенку, кроме тебя, ясно, что Россия больше воевать не может и не станет. И окончательно в революции победит тот, кто сможет внятно доказать всей стране, что воевать не нужно. Сейчас это все понимают, а сказать никто толком не может.
— Честно говоря, Ахмет, все это мне не очень интересно.
— Тогда поезжай в Трапезунд. Если только ты не намерен осквернить могилы ислама.
Последнюю фразу Ахмет сказал вполне серьезно.
— Извини, я тебе не сказал, — спохватился Андрей. — Все совсем не так, как ты думаешь. Когда в шестнадцатом году наши войска захватили северную Турцию, туда поехал профессор Успенский, он специалист по Византии, по христианству. Мы ищем там остатки Трапезундской империи. Ее создали грузины. О царице Тамаре слышал?
— Конечно, она, как демон, коварна и зла.
— Я обещаю тебе, что мы не тронем ни одной мусульманской святыни.
— Тогда поезжай.
— Нет, я не могу.
— Мои аскеры будут каждый вечер ходить на набережную. Как только Лидочка приедет, я ее устрою, а тебе дам телеграмму.
— Ахмет, ты настоящий друг. — Андрей кинулся обниматься, словно Ахмет открыл невероятный путь к решению задачи.
— Только тогда возвращайся сразу, — сказал Ахмет, — а то я сам на ней женюсь.
Транспорт «Измаил» отходил в семь часов утра, когда уже поднялось солнце. Аскеры, к удивлению Андрея, были огорчены его отъездом, долго желали счастья и проводили Андрея до шоссе. Там ждала крытая повозка. Правил один из аскеров, Ахмет сидел рядом с Андреем. По дороге Ахмет передал Андрею письмо в белом конверте и сказал: