Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
Лейтенант забежал на минутку.
Он сказал:
— Доктор бюллетень выпишет. Я с ним говорил.
Лидочка улыбнулась лейтенанту. Он был слишком красивенький, но, пожалуй, это и недоразвитость чувства юмора были его единственными недостатками.
— Я бы себе никогда не простил, — сказал он.
Лейтенант стоял в ногах дивана, сжимая в сильных руках шапку, которой он разбил окно, чтобы не порезать пальцы.
— Конечно, лучше было открыть, — крикнул из кухни комендант, который возился там со стеклом. В комнате было холодно, но, к счастью, на улице снова началась оттепель. Лидочка была накрыта всеми одеялами, что нашлись в доме, и ей было хорошо, потому что главное — это когда много воздуха, когда нет окон, дверей — ничего. Только воздух.
— Мы поставим электрическую плиту, — сообщила она лейтенанту.
— Разумно, — согласился тот.
— Как Сонечка? — спросила Лидочка.
— Какая она к черту Сонечка! Сонька — золотая ручка, — мрачно сказал лейтенант.
— Я знаю, что она подложила Алене таблетку цианистого калия.
— Да, Петренко достал ей яд в облатке, которая была точно такой же, как у снотворного. А какая подлость — сначала уговорить подругу совершить видимость самоубийства и даже вместе с ней подсчитать, сколько нужно таблеток, а потом спокойно подложить ей смертельную таблетку и уехать к ее родной матери — к матери, понимаешь, — чтобы добыть себе алиби! Ну ведь сволочь!
— Сволочь, — откликнулся из кухни комендант.
— А вы помолчите, гражданин Каликин. Мне вами тоже хочется заняться.
— Это еще почему?
— А за наводку.
— Такое оскорбление смывается кровью, — Каликин появился в дверях. Он вытирал пальцы от замазки. — И его еще надо доказать.
— Мы докажем, — сказал лейтенант.
— Это конечно, вы что хотите — докажете, — согласился комендант и вернулся на кухню, откуда он продолжал подслушивать разговор.
— И все из-за денег, — произнес Шустов.
— Андрей Львович, — попросила Лидочка, — я так и не поняла, зачем Петренко давал Алене деньги на хранение, а потом ее же и убил.
— Да врали они вам! Лапшу на уши, извините, вешали.
— Это были другие деньги?
— Тридцать пять тысяч баксов?
Лидочка улыбнулась — даже лейтенант употреблял современное словечко.
— Да, тридцать пять.
— А я еще вчера вычислил, откуда эта сумма взялась. Только не догадался, что вы ее у нас перехватили. Тридцать пять тысяч. Столько Алена Флотская получила за свой участок, за так называемое пепелище с сараем.
— Так много?
— Престижный район, хороший старый участок, все коммуникации. Конечно, это незаконно — торговать кооперативной землей, но все так делают. Года два участок пустовал — они с Осетровым, а иногда с Соней туда ездили, и тут недавно получили хорошее предложение — один миллионер, их сосед, решил там строиться. Ну и заплатил… Я с ним вчера говорил — он ничего не отрицал. Его зовут…
— Константин? — спросила Лидочка.
— Вы и это знаете?
— Нет, просто я идиотка! Этот человек был на поминках Алены и даже сказал мне, что он — наследник Маргариты Потаповой, но я не догадалась, в каком смысле. Вот идиотка!
— Ну вот, я вчера же, когда труп Осетрова нашли, пришел к выводу, что Осетров приезжал туда не прятаться от нас, а что-то искал. Что-то настолько важное, что рисковал свободой и всем — только найти!
— А почему вы решили, что он искал?
— Потому что в этом сарае и вокруг него тщательные поиски были произведены два раза — сначала везде свежие отпечатки Осетрова. Везде — и на пустых кастрюлях, и на банках, и в подполе, и под обоями, — везде, понимается? А поверх них — отпечатки тех, кто его мучил и убил. Значит, Осетров едет во Внуково и что-то ищет. Потом приезжают наемные бандиты, которые ищут то же самое, что и он, и думают, что он нашел. А он не нашел. Иначе бы дал — уж очень они сильно его мучили. Вот тогда я и задумался: что им так было нужно? Если догадаюсь, то пойму, почему убили Алену. Правильно?
— Правильно, — похвалила лейтенанта Лидочка. — Вы бы разделись, сделали себе кофе.
— Нет, мне надо бежать, я же на минутку, только отчитаться.
— Ну ладно…
— Я решил — за этим лежат деньги. Большие деньги. У нас в девяноста процентах за убийствами лежат деньги, а остальные проценты — пьянка. Я стал думать — а откуда могут оказаться большие деньги у Елены Флотской? Только от недвижимости. Теперь все недвижимость покупают. Тут же меня посетила идея. И она оказалась правильной — я связался с председателем кооператива «Наставник» во Внукове. Потому что по документам там был участок у бабушки. И он мне сказал, что всего месяц или два назад участок Флотской перешел к гражданину К. М. Абзианидзе. Формально там сумма была невелика — миллионов пять — за сарай и яблони. Но я понял — я на верном пути! Тут же позвонил этому Константину Михайловичу. И он даже скрывать не стал — тридцать пять тысяч! Значит, я на верном пути, потому что трупы есть, а денег нет. Ты меня слушаешь?
— Разумеется.
— Значит, месяц назад он передал ей наличными тридцать пять тысяч долларов. А где они? И я принимаю рабочую гипотезу — они и есть причина смерти Алены. А раз так, то куда они делись? И я вычисляю — преступники их пока не нашли. А кто мог о них знать? Три человека: Соня, Осетров и, может быть, но менее вероятно — Татьяна Иосифовна.
— Она точно не знала, но подозревала, — подсказала Лидочка. — Поэтому она и поехала во Внуково со мной. Ей хотелось узнать — принадлежит ли ей еще участок или он уже продан. Она чувствовала.
— Я тоже так думаю, — согласился милиционер.
В комнату незамеченным вошел комендант и остановился в дверях.
— Значит, — продолжал лейтенант, — остаются два человека. У Сони — железное алиби — она всю ночь уговаривала маму спасти дочь. У Осетрова — ни алиби, ничего. Только шкатулка, которую он притащил мне добровольно.
— Вы знаете, что деньги были в шкатулке?
— Теперь знаю, — сказал лейтенант. — Так что временно я ее снова изъял и понесу наказание за нарушение правил работы.
— Каких правил?
— А какой настоящий сыщик отдаст свидетельнице в подарок ящик с тридцатью пятью тысячами долларов? — коварно спросил комендант Каликин. — Надо быть большим разгильдяем…
Лейтенант громко откашлялся.
Лидочка хотела утешить лейтенанта, но поняла — тут его утешить трудно. И промолчала.
— Смерть Алены нам ничего не давала, кроме одного подозреваемого — Осетрова, которого мне подозревать не хотелось. Но вот смерть Осетрова сразу двинула все следствие вперед. Появилась сумма, ради которой можно целый взвод убить. И хоть подозрение с Осетрова было не снято, денег он не нашел. Раз его убили — значит, у нас есть другие кандидаты в убийцы. Которые знают про деньги и даже подозревают, что Осетров их взял.