Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
На Даше были джинсы, в меру вытертые и в меру дорогие, и легкая белая блузка с глубоким разрезом, которая и не пыталась скрыть небольшую грудь.
Даша остановилась в прихожей и двинулась к кухне, как бы подчеркивая, что ее визит вызван необходимостью.
На кухне она села за стол и положила на него полные белые руки с длинными пальцами и коротко стриженными, как у медика, ногтями.
— Надо поставить кондиционер, — сказала Даша. — У вас помереть можно.
— Второй этаж, — извиняющимся голосом произнесла Лидочка. — Но обычно получается сквозняк.
Она показала в сторону спальни.
— Водички не найдется? Вы меня извините, что нагрянула, но это особый случай… Спасибо. Мать уже звонила?
— Звонила.
Дашенька вытянула сильные прямые ноги.
— В джинсах, наверное, жарко, — мелко отомстила Лидочка.
— Ничего, они из коттона. А мать рыдает. Она боится, что ее не пустят на похороны.
— Кто ее может не пустить? — удивилась Лидочка.
— Нина, конечно. Нина Абрамовна. Она-то, наверное, уже торжествует. Квартира ей достанется.
— Это еще неизвестно. — Лидочка старалась говорить так, чтобы сохранять дистанцию между собой, женщиной средних лет, и этим юным переростком. — Если Сергей Романович не оставил завещания…
— Он хотел оставить, — сказала Даша. — Честное слово, хотел. Он говорил. Но у нас как-то неудобно оставлять завещание. Не принято, правда?
Лидочка кивнула.
— И знаете, кому он хотел оставить квартиру? — спросила Даша.
— Наверное, вам, — догадалась Лидочка.
— Разумеется, — сказала Даша. — Он думал хоть что-то оставить мне. Если у человека нет миллионов, если его работа позволяет лишь сводить концы с концами, остается совковое имущество — однокомнатная нора в трущобе. Все, что человек нажил за жизнь! И это теперь уйдет к Нине Абрамовне.
— Даша, вы знали об этом всегда.
— Как вы думаете, может, имеет смысл пригласить юриста?
— Не имею представления, — сказала Лидочка. — Но боюсь, что если завещания не было, то все благополучно отойдет государству.
— Но это же несправедливо! Я маме так и сказала, а она говорит — пускай квартирой пользуются Лужков и его чиновники. Мы ничего не брали от Сергея, ничего не брали и обойдемся без его подарков!
Даша замолчала. У нее были чудесные рыжие волосы.
«Желательно понять, — подумала Лидочка, — зачем мы пожаловали к тете Лиде. Что нам нужно узнать?»
— Он любил нас… и я его любила, — сказала Даша. — Для меня он был больше, чем дядя Сергей, а может, больше, чем отец. Знаете почему? Я всю жизнь панически боялась, что он нас бросит, и тогда мы с мамой останемся совсем одни. Папа — это от природы. Я моего папу уже лет десять как не видела. А Сергей — это настоящее… Ну, зачем я так говорю — вы все равно не поймете!
Даша резко поднялась из-за стола, звякнула о стол стаканом, отошла к окну.
— У вас курят? — спросила она.
— Курите, — сказала Лидочка.
Даша вернулась к столу, взяла со стула свою сумочку, достала сигареты, закурила.
— Сегодня дикая жара, — сказала она. — Наверное, гроза будет. Интересно, сколько градусов?
— Вон там градусник, — автоматически ответила Лидочка, но Даша не стала смотреть на градусник, и Лидочка сама отправилась к окну. Окно было распахнуто внутрь, и Лидочке, чтобы увидеть градусник, пришлось прикрыть одну из створок.
— Двадцать восемь, — сказала она.
Окна кухни выходили в переулок. Переулок был пуст — день, жара.
На той стороне, скрываясь в тени тополей, окружавших детский садик, стоял молодой человек в майке, широких коротких шароварах и сандалиях, еле налезших на громадные, слоновьи ступни. Сам он был грузен, большие черные очки закрывали глаза, а волосы, длинные, грязные, были связаны резинкой сзади. Это был неприятный человек. И знакомый человек. Лидочка встретила его вчера на Школьной улице.
— Вы кого-нибудь увидели? — спросила Даша, подходя сзади и пуская сигаретный дым на улицу.
Лидочке показалось, что молодой человек смотрит на нее, она отпрянула от окна в спасительную глубину кухни. Ей вдруг стало страшно, как будто она, королева, открыла заговор против себя, убийцы уже близко, и никто не спасет от кинжала.
Сказать ли?
— На той стороне стоит парень, — произнесла она, освобождаясь от тягостной тайны, — очень толстый. Вы его видели?
— Видела, — сказала Даша, тоже отходя от окна. — И что?
— Вы его знаете?
— Первый раз вижу.
— Странный парень, — сказала Лидочка. — Я встретила его вчера, он спрашивал Школьную улицу, потом он остановился у Сережиной калитки… но пошел дальше.
— Ой, что вы говорите! — испугалась Даша. — Если это тот человек, я никогда не выйду от вас! Давайте вызовем милицию!
— Погоди, может быть, это простое совпадение…
Лидочка возвратилась к окну и выглянула, прижимаясь к стене, таясь за створками.
Толстяка на старом месте не было. Он уходил по улице в сторону Тишинского рынка.
Лидочка высунулась в окно, чтобы лучше его разглядеть.
— Ну и что? — спросила Даша. — Ложная тревога? Можно я тоже погляжу?
Лидочка пропустила Дашу к окну.
— Жалко, я толком его не разглядела, — сказала Даша. — Но вы, Лидия Кирилловна, будьте осторожнее. В наши дни это так опасно. У нас одна девочка на курсе, Семенова Галина, нечаянно увидела, как машину угоняли. Совершенно случайно. Ее в милицию вызвали и сделали свидетельницей. Вдруг ей звонят по телефону и предупреждают: молчи! Она, глупенькая, не поверила. В общем, вышла с собакой погулять — и с концами: нашли в Москва-реке. Так что лучше молчать.
Глаза у Даши были зеленые, отчаянные, кошачьи, будто того и гляди прыгнет. Лидочка почувствовала себя мышью.
— А впрочем, что вы можете сказать… На ваше счастье, вы не знаете, что это за парень, откуда пришел, зачем пришел.
— Я бы на твоем месте тоже была бы осторожной, — сказала Лидочка. — Если я не ошиблась…
— Вы наверняка ошиблись, Лидия Кирилловна.
— Может быть, но он очень необычный.
— Таких необычных хоть пруд пруди. А он там тоже в черных очках был?