Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
— Спасибо, дедушка, — сказал Ко Ко.
Он так быстро взял с места, что мотор заглох. Старик посматривал, ухмылялся и наконец спросил:
— А чего это вас, таких молодых, отпустили в длинный путь? Зачем вам нужен этот англичанин?
Джип все-таки завелся, и, не ответив на вопрос старика, ребята поехали обратно. Они внимательно смотрели направо, чтобы не проглядеть черный камень.
— Вот он! — крикнула Бригитта.
За камнем кусты расступились, и открылась притоптанная полоса земли, поросшая редкой травой. На пыли, покрывавшей ее, ясно отпечатались следы колес. Совсем недавно по этой дороге проехала машина.
Глава 2
— Может, оставить машину здесь? — спросил Игорь. — А то вдруг он услышит, что мы едем, и скроется.
— Немножко проедем, до подножия холма, — ответил Ко Ко. — Если начнется подъем, тогда остановимся.
Ко Ко был, как всегда, прав. Пришлось ехать минут пять, пока дорога не начала карабкаться вверх, на холм.
Ко Ко заглушил мотор и первым спрыгнул на землю. Следы шин другой машины вели дальше. Ко Ко достал свой нож, и Игорь почувствовал, как по коже у него пробежали мурашки. Не то чтобы ему было страшно, но мурашки все равно пробежали, и ему даже показалось, что утро стало втрое холоднее.
Ко Ко обернулся к Бригитте и сказал:
— Ты останешься у машины. Никуда дальше не пойдешь.
— Как бы не так! — возмутилась Бригитта. — Мне у машины одной в пять раз страшней. Я с вами. И не спорьте. А то закричу.
— Пускай идет, — сказал Игорь. — Она в лесу не испугалась. И раз уж поехала…
— Ладно, только ты не будешь к ним подходить близко. Понятно?
— Там посмотрим, — сказала Бригитта.
Ребята замолчали и начали подниматься на холм, прижимаясь поближе к кустам и даже пригибаясь на всякий случай.
Удивительно, до чего был спокоен лес! Пели птицы, летали жуки и пчелы, и никому не было дела до ребят. Игорь поднял голову и вдруг увидел над кустами вершинку пагоды. Он схватил Ко Ко за рукав и показал ему в ту сторону. Ко Ко кивнул головой и приложил палец к губам, хотя в этом не было никакого смысла: Игорь не хуже его понимал, что главное сейчас — подобраться к пагоде незамеченными.
За поворотом дороги они увидели «Моррис». Машина была пуста. Она стояла, упершись радиатором в толстое, давно свалившееся на дорогу дерево. Ребята на цыпочках подобрались к машине и заглянули внутрь. На сиденье лежала карта дорог Бирмы с отчеркнутым красным карандашом маршрутом от Рангуна к Иравади. Рядом валялась пустая фляга.
Ко Ко пригнулся и ловко перелез через дерево. Игорь и Бригитта последовали его примеру. Дорога все круче и круче взбиралась на вершину холма. И с каждым шагом пагода вырастала, как будто ее выталкивали из земли. Подъем обрывался за круглым колючим кустом. Ребята доползли до него на четвереньках и присели в его тени, рассматривая лужайку вокруг пагоды.
На другой стороне ее стояла маленькая темно-зеленая палатка, перед которой дотлевал небольшой костер. У костра были воткнуты две рогульки, и на палке, положенной на них, висел чайник. На крышу палатки был небрежно брошен пиджак, знакомый Игорю пиджак мистера Роджерса. Людей на лужайке не было. Ни Роджерса, ни Джонни. Но, конечно, они были где-то по соседству. Но где же? Ни один звук не указывал на их присутствие.
Неизвестно, сколько времени, может, даже минут пять, ребята просидели за кустом, прислушиваясь. И вдруг откуда-то снизу донесся голос:
— Принеси мне ломик!
— Это его голос! — прошептал Игорь, приложив губы к самому уху Ко Ко.
Послышался треск кустов, и над краем лужайки, которая, оказывается, обрывалась за палаткой, показалась взъерошенная голова Джонни. Он тяжело дышал — видно, спешил выполнить приказание отца. Джонни наклонился и нырнул в палатку. И тут же выполз из нее, сжимая в руке металлический ломик.
Джонни был таким знакомым, таким худеньким и несчастным, что Игорю захотелось окликнуть его, и он даже открыл рот, собираясь это сделать, но Ко Ко, наверно, понял это и крепко зажал ему губы твердой, пропахшей бензином и гарью ладонью. Джонни сполз ногами вперед с лужайки и пропал.
«За мной!» — показал рукой Ко Ко.
Ребята на цыпочках, стараясь ничем не выдать своего присутствия, перебежали лужайку и легли на землю у ее края. Вниз вел неглубокий обрыв, поросший кустами. Дальше, на дне оврага, виднелись опутанные лианами полуразрушенные стены каменного строения без крыши. Дверной проем, выщербленный временем, вел внутрь развалин. В нем и скрылся Джонни с ломиком.
— Может, спуститься? — спросил Игорь.
Ко Ко отрицательно покачал головой. Потом повернулся к нему и прошептал:
— Они никуда от нас не денутся.
Из развалин доносились возня, лязганье, потом раздался треск и крик Джонни:
— Ой, в самом деле!
— Тише! — ответил голос мистера Роджерса. — Не сходи с ума. Главное еще впереди. Помоги мне вынести его на свет.
Возня и кряхтение усилились, и из дверей показалась согнутая спина мистера Роджерса. Он пятился, таща что-то очень тяжелое. Сделав несколько шагов, мистер Роджерс повернулся, и ребята увидели, что в руках у него небольшой сундук, другой конец которого, покраснев от напряжения, поддерживал Джонни.
— Опускай, — прокряхтел мистер Роджерс, и они уронили сундук на землю.
— Придется перетаскивать по частям, — сказал Роджерс, вытирая со лба пот. Рука была грязная, и на лбу осталась темная полоса. — Впрочем, нет, — передумал он. — По частям очень опасно. Больше не будем подниматься на холм, а пройдем оврагом. Тут до нашей машины недалеко.
— Я не донесу, я надорвусь, — захныкал Джонни.
— Донесешь, — сказал Роджерс, — обязательно донесешь или умрешь на месте. Это мой последний шанс, я всю жизнь потратил на то, чтобы отыскать это сокровище. Ты понесешь…
— Папочка! — хныкал Джонни.
— Послушай, сынок, — сказал вдруг мистер Роджерс совсем другим, добрым голосом, — ты обязан помочь своему отцу. Я всю жизнь работал, чтобы прокормить тебя и всю семью. Всю жизнь… Ну возьмись, я всю тяжесть приму на себя. Тебе надо только поддерживать край.
— Папа, а если нас поймают? Я слышал, что если сдать сокровище, то тебе вернут часть его стоимости. Нам же хватит. Папа, я боюсь!
— Не сходи с ума! — Голос Роджерса снова стал строгим и деревянным. — Кто отказывается от денег? Ты ведь никому ничего не говорил? Никто не знает?