Весь Роберт Хайнлайн в одном томе
Шрифт:
Сестра Магдалина презрительно фыркнула.
— Ты совершенно не права, Джуди. Как только ты вернешься, жребий падет на тебя немедленно, вне всякой очереди… — она замолчала и прислушалась. — Ш-ш-ш, замрите. — И она бесшумно выскользнула из алькова.
Тонкий луч света вырвал из темноты человека, притаившегося у алькова. Я прыгнул на него раньше, чем он успел выпрямиться. Как ни быстр я был, сестра Магдалина опередила меня. Она повисла у него на плечах, он упал, дернулся и замер.
Подбежал Зеб.
— Джон, Магги, — прошептал
— Мы поймали шпиона, Зеб, — сказал я быстро. — Что с ним делать?
Зеб зажег фонарик.
— Вы стукнули его?
— Он не придет в себя, ответил спокойный голос Магдалины из темноты. — Я вогнала ему виброкинжал между лопаток.
— Ну и ну!
— Зеб, я вынуждена была это сделать. Благодари Бога, что я не воспользовалась обычным ножом — а то весь пол был бы в крови.
Зеб тихо выругал ее, но Магдалина не ответила ни слова.
— Переверни его, Джон. Посмотрим, кто это.
Я повиновался, и луч фонарика уперся в лицо шпиона.
— Так, да ведь это Снотти Фассет.
Зеб замолчал, и мне показалось, что я слышу его мысли: «Его-то мы оплакивать не будем».
— Ну, Зеб?
— Встань у портала. Если кто-нибудь пройдет — я проверяю коридор. Надо от него отделаться.
Юдифь нарушила тишину:
— Выше этажом есть мусоросжигатель. Я вам помогу.
— Молодец, девочка. Иди, Джон.
Я хотел возразить, что это не женское дело, но понял, что меня никто не будет слушать, и пошел к выходу. Зеб взял труп за плечи, женщины за ноги и унесли. Они вернулись через несколько минут, которые показались мне вечностью. Без сомнения, тело Снотти превратилось в атомы прежде, чем они вернулись, — может быть, нас и не поймают. Правда, мне это не казалось убийством, да и сейчас не кажется. Обстоятельства были сильнее нас.
Зеб был краток:
— С этим покончено. Нас сменят через десять минут. Нам надо обо всем договориться раньше, чем появятся ангелы…
Наши предложения были непрактичны и даже в этой обстановке нелепы, но Зеб выслушал всех, а затем сказал:
— Слушайте. Теперь дело уже не только в том, чтобы помочь Юдифи. Как только обнаружат, что Снотти пропал, все мы — все четверо, окажемся под смертельной опасностью допроса. Понятно?
— Понятно, — сказал я.
— И ни у кого нет плана?
Никто не ответил. Зеб продолжал:
— Тогда нам надо просить помощи. И есть только одно место, откуда мы можем ее получить. Это Каббала.
3
— Каббала? — повторил я тупо.
Юдифь ахнула от ужаса.
— Как же так… Это значит — продать наши бессмертные души! Они же поклоняются сатане!
Зеб обернулся к ней.
— Я не верю.
Юдифь посмотрела на него со страхом.
— Вы — каббалист?
— Нет.
— Так откуда Вы знаете?
— И как, — добавил я, — обратиться к ним за помощью?
Ответила Магдалина.
— Я член подполья. Зебадия об этом знает.
Юдифь отшатнулась от нее, но Магдалина продолжала:
— Послушай, Юдифь. Я понимаю, что ты чувствуешь. И когда-то я тоже была потрясена самой мыслью о том, что кто-то смеет противоречить Церкви. Но потом я узнала — как узнаешь ты — что на самом деле скрывается за фальшивкой, в которую нас заставляют верить.
Она взяла девушку за руку.
— Мы не поклоняемся дьяволу, моя милая. Мы и не воюем против Бога. Мы боремся с Пророком, который делает вид, что представляет Бога на земле. Иди с нами, помогай нам, борись вместе с нами — и мы тоже поможем тебе. В ином случае мы не можем рисковать.
Юдифь всматривалась в ее лицо при неверном слабом свете, пробивавшемся от портала.
— Ты можешь поклясться, что это — правда? Что Каббала борется против Пророка, а не против Бога?
— Я клянусь, Юдифь.
Юдифь глубоко вздохнула.
— Просвети меня, Господь, — прошептала она. — Я иду к Каббале.
Магдалина быстро поцеловала ее и затем обернулась к нам.
— Ну?
Я ответил сразу:
— Если Юдифь согласна, то и я согласен. — И про себя подумал: «Боже, прости мне нарушение присяги. Я должен так поступить».
Магдалина посмотрела на Зеба. Он неловко помялся и сказал со злостью:
— Я сам это предложил, правда? Но все мы идиоты, и инквизитор поломает нам кости.
На следующее утро я проснулся, проведя ночь в страшных снах, в которых действовал инквизитор, и услышал, как в ванной весело жужжит бритва Зеба. Он вошел в комнату, стянул с меня одеяло, болтая о всякой чепухе. Я ненавижу, когда с меня стаскивают одеяло, даже когда я себя хорошо чувствую, и ненавижу веселье перед завтраком. Я снова натянул одеяло и попытался не обращать внимания на Зеба, но он схватил меня за руку.
— Вставай, старина! Господь выпустил солнце на небеса, а ты его не видишь. День прекрасен! Как насчет того, чтобы пробежаться вокруг дворца, а потом под холодный душ?
Я попытался вырвать у него руку и охарактеризовал его словами, которые, без сомнения, снизили мне отметку за набожность, если Ухо услышало их. Он не отпускал моей руки, и палец его нервно нажимал мне на ладонь. Я забеспокоился, не свихнулся ли Зеб от напряжения вчерашней ночи. И тут я понял, что он говорит со мной по азбуке Морзе.
— Б у д ь е с т е с т в е н н ы м, — сказали мне точки и тире, — н е у д и в л я й с я н а с в ы з о в у т н а и с п ы т а н и е в о в р е м я о т д ы х а п о с л е о б е д а.
Я надеюсь, что не высказал удивления. Я даже умудрился отвечать что-то на поток чепухи, которую он нес, передавая мне послание. Потом я поднялся и с отвращением проделал все процедуры подготовки собственного тела к наступившему дню. Я даже улучил момент, положил руку ему на плечо и отстукал ответ: Х о р о ш о п о н я л.