Весь Роберт Хайнлайн в одном томе
Шрифт:
Новые Люди считали по системе, основанной на числе шестьдесят: 3х4х5, - удобная система с несложным разложением на множители, наиболее экономичная, то есть символ «100» соответствовал английскому числу, описываемому как «тридцать шесть сотен», еще такая система позволяла совершать мгновенное преобразование в голове на скоростную речь — и обратно.
Пользуясь такими цифрами, перед каждой из которых стоял буквенный индикатор — безгласная валлийская или бирманская «единица», — можно получить лексический запас в 215999 слов (на одно меньше, чем куб шестидесяти), пригодных для выражения различных значений, причем не нужно было применять более четырех цифр, включая индикатор. Большинство этих слов произносилось в один слог. Тут не было строгой простоты
Включением еще одной буквы (шестьдесят в четвертой степени) могут быть добавлены, если понадобится, тринадцать миллионов слов, — и большую часть из них еще возможно произносить в один слог.
Когда Джо понял, что Гэйл хочет, чтобы он запомнил за несколько дней две сотни тысяч новых слов он заартачился:
— Ну тебя к черту, Затейливые Брючки, я же не супермен. Я по ошибке сюда попал.
— Твое мнение в расчет не принимается, а я считаю, что ты это можешь. Теперь слушай.
— Предположим, я завалюсь, — тогда-то меня вычеркнут из твоего списка возможных жертв?
— Если ты завалишься, я не намажу тебя на бутерброд. Вместо этого оторву тебе голову и спущу ее прямо тебе в глотку. Но ты не завалишься, я-то знаю. И все-таки, — добавила она, — что-то я не уверена, что из тебя получится удовлетворительный муж: ты слишком много споришь.
Он кратко и ехидно огрызнулся на скоростной речи, она ответила одним словом, которое в подробностях характеризовало его недостатки. И они принялись за работу.
Джо ошибался: он выучил весь расширенный лексикон, как только его услышал. Он обладал потенциальной образной памятью: а методы Рейншоу теперь позволили ему полностью ее использовать. И его ментальные процессы, быстрые всегда, стали гораздо быстрее, чем он сам это осознавал.
Сама по себе способность выучить скоростную речь уже доказывает сверхнормальность интеллекта; применение этого языка на практике еще более совершенствует данный интеллект. Еще до второй мировой Альфред Корзюбский доказал, что человеческая мысль, когда она работает эффективно, выражается в символах; понятие о «чистой мысли», свободной от абстрактных речевых символов, всего только фантазия. Мозг сконструирован так, что может работать без символов только на животном уровне, говорить о «мысли» без символов — значит говорить ерунду.
Скоростная речь не только ускорила коммуникацию — она, благодаря своей структуре, сделала мысль более логичной; ее экономичность значительно ускорила мыслительные процессы, поскольку для того, чтобы подумать нужно было примерно столько же времени, сколько и для произнесения того же слова.
Монументальная работа Корзюбского подняла целые пласты науки во время коммунистического безвременья. «Капитал» — просто детский лепет, если исследовать его, применяя семантику, поэтому политбюро уничтожило семантику и заменило ее неким эрзацем, так же как лысенковщина заменила науку о генетике.
Владея скоростной речью настолько, что усвоенная часть помогала овладевать остальным, Джо учился очень быстро. Продолжал он упражняться по системе Рейншоу: теперь он был способен ухватить «гештальт», [821] или конфигурацию во многих смыслах сразу, уяснять, запоминать, размышлять над образами с большой скоростью.
Жизненное время для человека не соответствует календарному: для него оно — мысль, которая протекает у него в мозгу. Любой человек, способный изучить скоростную речь, имеет, по крайней мере, в три раза больше фактического времени, чем обычный индивидуум. Скоростная речь давала ему возможность манипулировать символами примерно в семь раз быстрее, чем это можно делать при помощи английского. Семью три — двадцать один, итого — новый человек имел эффективного жизненного времени, по крайней мере, шестнадцать сотен лет, если учитывать процесс мысли. У него хватало времени, чтобы стать энциклопедистом, тогда как для обычного человека это невозможно из-за связывающей его смирительной рубашки отпущенных ему лет.
821
Гештальт (нем. Gestalt — целостная форма, образ, структура.
Когда Джо научился говорить, читать, писать и считать, Гэйл передала его на обучение другим. Но прежде чем она с ним покончила, она сыграла с ним несколько обидных и неприятных шуточек.
На три дня она запретила ему есть. Когда сделалось очевидно, что он способен мыслить и сдерживать свое недовольство, несмотря на низкий показатель сахара в крови, несмотря на голод, — она добавила к этим лишениям еще бессонницу и боль — интенсивную, продолжительную и видоизменяющуюся боль. Она изощренно пыталась довести его до какого-нибудь бессмысленного действия, но он оставался твердым как скала, мозг его выполнял любое задание, точно непреклонный компьютер.
— Так кто же тут не супермен? — спросила Гэйл в конце их последнего занятия.
— Никто, учительница.
— Давай сюда уши.
Она потянула его за уши, крепко поцеловала:
— Пока.
Он не виделся с ней много недель.
Наставником Гилеада в обучении ЭСВ был ничем не примечательный с виду маленький человечек, который как бы для маскировки носил скромное имя Уимс. Джо не особенно блистал в проявлениях ЭСВ. Оказалось, что к ясновидению он вовсе не способен. С предвидением было чуточку лучше, но это качество не развивалось, несмотря на практику. Лучше всего у него получался телекинез: он мог заставить слегка оживать игральные кости. Но, как уже заметил Котелок, от воздействия на движение игральной кости до передвижения тонн груза большое расстояние — и такое, что его, вероятно, не стоит преодолевать.
— Это, однако, может иметь другое полезное применение, — мягко заметил Уимс, переходя на английский. — Подумайте, что можно сделать, если вы сумеете повлиять на способность нейрона достичь определенного ядра — или преобразовать статическую возможность в массу.
Гилеад не стал над этим задумываться: это была отвратительная идея.
В телепатии он был туп до отчаяния. Однажды он смог без запинки назвать карты Раина, потом у него это плохо получалось в течение трех недель. Более высоко организованная способность к коммуникации, казалось, была вовсе недоступна ему, пока однажды, без всякой видимой на то причины, просто во время попытки назвать карты при помощи телепатии, он не обнаружил, что общается с Уимсом телепатически, и это продолжалось в течение целых десяти секунд — времени, достаточного для произнесения тысячи слов скоростной речи.
— получается как речь!
— почему нет? Мысль — это речь.
— как мы это проделываем?
— если бы мы знали, это не было бы так ненадежно, как оно есть: кто-то может это проделывать по собственной воле, кто-то — случайно, а некоторые вообще никогда не могут. Как нам известно: в то время как мысль никоим образом не относится к миру физического, насколько мы теперь можем определить, она подобна явлениям в континууме своей квантовой природы. Вы теперь изучаете распространение квантовой концепции на все черты континуума, вы знаете хронон, мензум и витон как кванты, а также действия квантов, таких, как фотон. Континуум во всех своих чертах имеет не только структуру, но и текстуру. Тончайшую единицу мысли мы определяем как психон.