Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала)
Шрифт:
“Тебе вообще нужно работать?” - спрашиваю я, делая глоток чая с молоком.
“Конечно, нет. Детям моих детей не нужно будет работать, хотя я и не планирую их заводить. Но мне будет скучно. Мужчина может путешествовать и вступать в одни отношения за другими так долго, как хочет. Да, и единственное, что я люблю это ходить по магазинам.”
“Ты любишь ходить по магазинам?” - спрашиваю я с надеждой в голосе. Мне вдруг приспичило заглянуть в несколько магазинов. Что-нибудь высококлассное и красивое. Маленькие коммерческие произведения
“Я гей, и я увлекаюсь модой. Конечно, я люблю ходить по магазинам,” - шутливо говорит он, закатывая глаза. “Давай пообедаем, и я отведу тебя куда-нибудь”.
Мы заказываем салаты и разделяем сэндвич, и еда очень вкусная. Как и компания. Монти рассказывает так много историй о людях, о которых я слышала, но на самом деле не знаю. О людях, с младшими братьями и сестрами с которыми я ходила в школу. Он даже упоминает Сильви.
“Она попала в больницу как раз перед Рождеством”, - говорит он, понижая голос. “Она чуть не умерла”.
“Что?” Я могу ненавидеть то, что она сделала со мной, но я всегда буду заботиться о ней. Даже если она презирает меня.
“Да”. Он кивает с серьезным выражением лица. “Семья держала это в строжайшем секрете. Сейчас ее нет дома. Я полагаю, что ее выпустили на Новый год, но они до сих пор точно не знают, что с ней не так. Она так и не вернулась в школу. Я слышал, Спенс вне себя.
“Это ужасно”, - говорю я, глядя на скатерть, мой разум наполнен воспоминаниями о Сильви. Она была так добра ко мне — пока не перестала. “А как насчет— Уита?”
“Что насчет него?”
Голос Монти наполнен таким количеством едва сдерживаемого юмора, что я резко смотрю на него, мои глаза сузились. “Что ты знаешь такого, чего не знаю я?”
“Так много”, - говорит он с дьявольской улыбкой. “С чего мне начать?”
“Сначала расскажи мне самую пикантную вещь”. Я наклоняюсь вперед, с нетерпением ожидая каких-нибудь новостей. Хороших и плохих.
“Он порвал с Летицией”.
“Что?” Я резко втягиваю воздух, мой разум кружится от новостей, прокручивая их снова и снова. Возможно, он сказал, что это то, чего он хотел, но я думала, что это просто разговоры. Что он не это имел в виду. Что его родители никогда бы этого не допустили.
“Вот в чем дело.” Голос Монти понижается до шепота, как будто он мог знать кого-то в этой комнате, кто мог бы услышать его сплетни. И он просто может это сделать. “Она большая любительница кокаина. Все стало по-настоящему плохо. На Рождество перед твоим отъездом? Она была в плохом состоянии. Прогуливала школу, едва функционировала изо дня в день. В начале года родители отправили ее на реабилитацию. Уит придумал какую-то чушь о том, как они подписали контракт, и что она нарушила пункт из-за употребления наркотиков. Я имею в виду, я не могу винить этого парня. Кто хочет жениться на наркоманке?”
“Но это правда?” - спрашиваю я, пытаясь свыкнуться с мыслью, что они действительно заключили добросовестную
“Что-то в этом роде. Я уверен, что они это сделали. Семьи со старыми деньгами - странные существа. Они хотят, чтобы все было изложено в письменном виде”. Монти пожимает плечами. “В любом случае, он порвал с ней отношения. Он также прошел тестирование, как и ты, и досрочно закончил школу. В колледж тоже не поехал, к большому шоку и ужасу своих родителей. Он решил поступить так, как поступает каждый респектабельный молодой человек со средствами, и путешествовать по континенту.”
Я хмурюсь. “Континент?”
“В основном по Европе, дорогая. На некоторое время на Виргинские острова, где он приобрел глубокий загар. Австралия на очень короткий период. Я слышал, он считал, что люди там слишком милые.”
Я хочу смеяться. Мне тоже хочется плакать. Это звучит так же, как сказал бы Уит — что дружелюбные австралийцы были слишком милы.
“Он был повсюду. Разве ты не следишь за его инстаграмом?” - спрашивает Монти.
Я бы себе этого не позволила. Я заблокировала его сразу после всего, что произошло, и я не проверяла его. Не важно, как сильно я этого хотела. “Где он сейчас?”
“Я не знаю”. Монти пожимает плечами, но что-то есть в тоне его голоса, в том, как мерцают его глаза.
Я думаю, он может знать, но он не говорит.
Как только мы заканчиваем, Монти оплачивает счет — он не позволил мне разделить его, назвав меня своим гостем, — и мы покидаем отель, медленно проходя мимо витрины VanCleef и Arpels.
“Боже, их украшения восхитительны”, - говорит он, бросаясь к одной из витрин. “Как маленькие произведения искусства”.
“Это красиво”, - соглашаюсь я, как только останавливаюсь, чтобы встать рядом с ним.
Он некоторое время смотрит на нее, и что-то меняется в выражении его лица. Как будто ему внезапно пришла в голову лучшая идея. Не отрывая взгляда от витрины, он говорит: “Если бы у тебя было какое-нибудь изысканное украшение, скажем, кольцо с огромным бриллиантом или огромные серьги с изумрудами, что бы ты выбрала? Что было бы твоим самым желанным произведением искусства?”
“Ожерелье”, - говорю я без колебаний.
“Ожерелье?” Он хмурится, когда его взгляд встречается с моим, по-видимому, разочарованный.
"Да. Если небо - это предел, я бы хотела, чтобы оно было усыпано бриллиантами и плотно облегало мою шею, почти как ошейник”. Мои мысли блуждают по Уиту, как это обычно бывает. Все еще. Даже спустя столько времени. “Я хочу, чтобы он был тяжелым, чтобы я могла чувствовать вес камней и металла на своей коже. И я хочу, чтобы человек, который мне его подарит, воспринимал ожерелье почти как... подарок. Как будто я принадлежу ему .” Я плотно сжимаю губы, за этим быстро следует смущение.
На мгновение я немного потерялась в своих фантазиях.