Вещий Олег
Шрифт:
Глава 27
В Гнездове их встретили спокойно, все же в дружине Олега было немало кривичей, да и не ждали худого. Князь вошел во град один, Ингоря оставил в лодье. Только потом привезли мальчика в детинец, показали кривичам. Не слишком глянулся тем княжич, бледный, худой, глядел испуганно, точно спрятаться за спину своего большого родича норовил.
Ингорю Гнездов тоже не понравился, любопытных глаз много, таращатся на него, как на невидаль какую. Даже ножкой топнул, чтоб увели от людей скорее. Олег рассмеялся:
– Привыкай,
Хорошо Олегу, он большой, сильный, а Ингорь маленький и слабый…
Князь старался не задерживаться и все делал вид, что идет к грекам караваном, чтоб не успели Аскольду донести. Для этого даже товар кой-какой в Гнездове взяли.
Дальше двинулись к Любечу. Услышал Ингорь случайно, как воевода Торлоп говорил Олегу про детинец Любеча, что на горе стоит, брать трудно будет. Князь согласился, но был уверен в победе. И еще услышал тогда Ингорь то, что понял много позже – Олегу сообщили, что жена Вадима Храброго, убитого Рюриком, осталась жива и схоронилась с его малюткой-сыном. На эти слова князь ответил, что тоже ведает, потому и взял Ингоря с собой, а не оставил пока в Ново Граде. Мальчик не понял, о чем шла речь, но запомнил, что Вадимов сын для него угроза.
Любеч и впрямь пришлось воевать, но варяги быстро взяли детинец, многих порубили, город пограбили и сожгли. Олег скрипел зубами и старался быстрее увести дружину из Любеча. Торлопу он выговаривал, что нельзя оставлять за спиной обиженных. Тот захохотал во всю глотку:
– Ты прав, Ольг! Надо вернуться и всех добить!
– Всех не добьешь, а те, кто останется, соберут вокруг себя других недовольных и ударят в спину!
Воевода только отмахнулся:
– Отобьемся, князь!
К Киеву подошли рано утром. Оставив большую часть дружины прятаться за поворотом реки, Олег пересадил самых сильных варягов в две лодьи, укрыл их шкурами, как тюки с товаром, и, наказав Торлопу не соваться раньше времени, а главное, беречь Ингоря, уплыл с Раголдом к городу.
Ингорь не понял, почему воевода Торлоп остался, а купец Раголд ушел с князем. Торлоп в ответ усмехнулся:
– Хитер твой князь, хочет обманом Аскольда на берег выманить, точно это Раголдов купецкий караван, а не вои в лодьях.
Для Ингоря потянулись тревожные часы ожидания. Наконец на реке показалась лодья с сигналом, что можно подплывать. Олег справился с Аскольдом и Диром без дружины, а вот в город войти без своих воев не решился.
– Княже, по реке лодьи плывут!
Аскольд вскинулся:
– Откуда? Что так испугался?
Славич мотнул головой в сторону севера:
– Из Ново Града…
– И что? – удивился Аскольд. – Варяги? Чего трясешься?
Тот помотал головой теперь уже отрицательно:
– Не-е… торговые, да только сердце что чует.
Аскольд уставился на Славича как на что диковинное, недолго смотрел так, потом оглушительно захохотал:
– Ты что, девка на выданье, чтоб в своем доме гостьбы пугаться? – Махнул рукой. – Пусть плывут!
Все же вышел поглядеть на лодьи. Ничего важного, на реке стояли купеческие лодьи новоградцев, на таких много ходят. Только мимо не пошли, а встали. Тоже не диво, в Киеве торги не хуже ильменских, а то и лучше. Кликнул к себе Славича:
– Узнай, пойдут ли мимо либо у нас постоят. Не то я оружие-то фризское погляжу, ежели есть.
Славич исчез, но недолго был, вернулся, зашептал, делая страшные глаза:
– Княже, заходить не хотят. Мечи фризские есть, да только…
– Ну что?! – Аскольд начинал злиться на Славича.
Тот чуть повел плечом:
– Нет у них товара особо на лодьях. Не купцы они.
– А лодьи точно новоградские?
– Да, княже, там Рюриков сын – Ингорь болезный, просит к себе выйти, мол, в город ходить не хочет, мимо поплывет. А тебя просит прийти, чтоб увидеться, давненько не встречались. И князя Дира тоже.
– И-инго-орь… – протянул Аскольд. – Куда плывет?
– Говорит, что с купцами, мол, свет поглядеть хочет. Спрашивал, пропустишь ли через свои земли?
Аскольд довольно усмехнулся, одичал совсем братец в своих лесах ильменских, пусть по свету поплавает. Кивнул:
– Позови Дира.
Немного погодя в терем к князю, высоко поднимая длинные ноги, вошел Дир. Рядом с кряжистым невысоким Аскольдом Дир выглядел еще более худым и нескладным. Аскольд сказал о лодьях на реке и просьбе Ингоря о встрече. Дир кивнул:
– Я ведаю о том. Не ходи, княже, пусть сам сюда будет. Только без дружины.
– Кого бояться?! – разозлился вдруг Аскольд. – Хворого мальчишку, с которым десяток купцов? Забыл, какой младший сын у Геррауда?
Дир допил квас, поднесенный заботливой Красавой, наложницей Аскольда, и, отирая усы, покачал головой:
– Ингорь-то слаб, да Рольф у него силен. Слышал, что он в Ново Граде сильно стоит, ни один находник без страху для себя не сунулся, боятся. И кривичей, и чудь, и весь, всех, кто вокруг, под себя подмял. Ингорь у него за пазухой сидит.
У Аскольда характер резкий, вскочил, зубами заскрипел, по гриднице побежал. Дир другой, спокойный, хотя и тощий, нескладный, стоит, смотрит. Побегал брат, чуть успокоился, а как говорить стал, снова распалился:
– Про Ольга ведаю не хуже тебя, да только не в чистом поле стоят, а у нас под стенами. Чего бояться? Они вон с купчишками, а у нас дружина рядом!
– То-то и оно, что у нас под стенами… С чем стоят?
Аскольд дернул щекой, тоже что-то чуял недоброе. Только хотел Славича звать, чтоб Ингоря в крепость привел, как тот сам на пороге:
– К тебе купец, княже.
Другой бы на месте Дира взъярился, что Славич обращается только к Аскольду, но Дир точно мимо ушей пропустил, что возьмешь с неразумного?
– Какой купец?
– Новоградский…
– Один?
Кивнул Славич:
– Един, княже.
– Ну, зови… – удивился тот.