Вещий Олег
Шрифт:
В гридню, склонившись перед притолокой, шагнул купец. Дир мысленно удивился, экие они все у Ольга немаленькие, под себя подбирает? Аскольд тоже глядел на рослого купца с опасением, купец ли?
– Ты кто?
Тот согнулся, сколь рост позволял, протянул князьям что-то в богатое корзно завернутое:
– Я купец новоградский, а изначала свейский, Раголд. То моя лодья у берега стоит. С дарами к вам, князи.
– Что это? – кивнул на подношение Аскольд.
Купец, не разворачивая, подал сверток
– Прими, княже, с поклоном.
Аскольд кивнул Славичу:
– Возьми.
Тот подскочил, суетливо стал разворачивать, стоя чуть боком, чтоб Аскольду видно было, что там. Как сбросил корзно, ахнули оба князя – на руках у Раголда лежали клинки от мечей! Без рукоятей, но какие! И без пробы было ясно, что лучшей фризской стали, что звенеть станут, ежели тронешь, что пополам согнутся и выпрямятся без следа…
Не вынес Аскольд, шагнул ближе, рукой тронул, глаза заблестели. Потом опомнился, усмехнулся:
– А пошто без рукоятей? Меч без рукояти одна насмешка…
Раголд, который все заметил, и жадный блеск в глазах Аскольда, и его старание не показать купцу, что рад подарку, смиренно склонил голову, вроде как перед князем, а в действительности, чтоб не заметили хитрой усмешки. Все получалось пока, как они с Олегом мыслили.
– Князь, рукоять к клинку твои мастера лучше наших сделают, не стали мы опережать их.
Дернулся Аскольд, бросил быстрый взгляд на Дира, точно говоря: «Ну а ты боялся!», хмыкнул:
– А клинок откуда? Фризский?
Раголд снова смиренно склонил голову, одним движением кивнул, не то согласился, не то отказался, и не поймешь, только Аскольд довольно захохотал. Конечно, фризский! Это узорчатая ковка, по клинку так и бегут полосы при движении, точно змеи извиваются. Не стал ему Раголд говорить, что тот клинок Сирко со своими кузнецами делал, что уже и лучше умеют, не узорчатой ковкой ковать, а сразу лить булат такой, чтоб гнулся пополам да не ломался. Ни к чему знать секреты Олега Аскольду с Диром.
Аскольд велел Славичу забрать клинки, тот унес, почтительно, на вытянутых руках, уж больно красивы были! Князь, подобрев от подарка, махнул рукой на лавку, приглашая Раголда сесть, и вдруг хитро прищурил глаза:
– Ты купец ли?
– Купец, – серьезно кивнул тот, снова глядя прямо в глаза киевскому князю.
– А в Киеве бывал?
– Бывал, – кивнул тот.
– Наших купцов кого знаешь?
Понял Раголд, что проверяет Аскольд его, усмехнулся:
– Знаю, княже. Гугню, Воиста, Борича, Бората…
Аскольд смекнул, что купец может просто называть имена, какие слышал, когда киевские купцы на Ильмень приходили.
– А они тебя?
Снова склонил голову Раголд:
– И они меня знают. Позови любого, кто здесь есть, скажут, что вместе шли от Ильменя до Хазарии. А еще расскажут, как мою лодью Перун громом поразил средь степи на реке.
Дир вспомнил:
– Так то твою? Слыхал я про такое!
Аскольд снова забеспокоился:
– А как же ты жив остался?
– Со мной купчишка персидский был, верно помыслил, что негоже под высоким ветрилом в грозу оставаться. Только успели на берег выбраться…
Раголд рассказывал спокойно, прямо держа голову, глаза не пряча. Аскольд глянул на Дира, тот кивнул, было такое.
– Чего хочешь? Куда идешь?
Раголд сел, куда князь указал, говорить стал:
– Иду к грекам. На лодье у меня сын Рюриков Ингорь. Просил, чтоб к себе звал, свидеться хочет.
Снова блеснули глаза Аскольда недоверием:
– Пусть сам придет, недалече стоит.
Раголд все так же спокойно покачал головой:
– Недужный он, крепко недужный. Потому лежит.
Дир осторожно поинтересовался:
– А Олег с ним?
– Олег? Нет, князь в Гнездове остался.
– А что так? – Глаза Аскольда буравили Раголда.
– Недобре нас на волоке встретили, пришлось силой брать, вот Олег и решил дальше не ходить, волок держать.
– А Ингорь чего ж к грекам?
Раголд понизил голос, точно тайну выдавая:
– Недужен он. А там излечить могут.
Захохотал Аскольд во все горло, за ним и Дир не сдержался. Ай и наследник у Рюрика! Столь лет под Олегом сидит да все недужит! Весь в мать свою Ефанду, та тоже слабая была.
Махнул Аскольд рукой:
– Скажи, сейчас будем, пусть ждет.
Раголд, уже встав, вдруг добавил:
– Не обессудь, княже, потчевать нечем, походом идем, без яств, пиров не держим. Ингорь только повидаться хочет, может, попрощаться, свидитесь ли когда…
– Иди, – махнул ему Аскольд.
Немного погодя от стен крепости к стоящим у берега лодьям двинулись два человека в богато украшенных корзнах – киевские князья спешили поглядеть на своего хилого и немощного соперника, что сидел в Ново Граде под присмотром Олега.
Того, что случилось потом, не ожидал никто. Вместо тюков с товаром, укрытых от дождя, под шкурами оказались вооруженные вои, викинги не просто схватили Аскольда и Дира и посекли их, они по свежим следам ворвались в Киев. Город, враз оставшись без князей, и не успел понять, как оказался во власти сильного, хитрого Олега.
Киевляне смотрели на нового князя, задирая головы, – велик, мощен. Выжигать не стал, дани не потребовал, чего хочет, непонятно. Киевские бояре собрались по зову князя, ждали, что скажет, какую виру потребует за свой приход. Что Аскольда с Диром убил, то мало кого беспокоило, и без них найдутся, князь своего посадит.