Веселая поганка
Шрифт:
— Какое досье? Вы сами мне это сказали, — ужасно разочаровал меня американец.
— Как же? Когда?
— Отвечая на мои вопросы. После третьего вопроса мне стало очевидно, что не вы рожали этого ребенка, потом мне стало очевидно, что не вы кормили его грудью, потом…
Я рассвирепела.
— Так вы обманули меня?! — завопила я. — Так вы никакой не маг! Вы даже не шпион. Вы шарлатан!
— Тише, пожалуйста, тише, — взмолился американец. — Кричать здесь опасно.
Но я уже разошлась,
Господи, почему ты сотворил меня такой глупой? Зачем дал мне глотку луженую?
Я не послушалась американца и продолжала орать, и тут же за это поплатилась. Замок лязгнул, дверь распахнулась, и слепящий луч фонаря осветил комнату. Я мгновенно затихла, но было поздно.
— Нет, я не понял, тут, вроде, никого, — раздался знакомый голос.
«Братан»! Это он, тот, который гонялся за мной по крыше. Этот голос я узнала бы из тысячи.
— Да отсюда шел кипиш. Я тебе, блин, говорю, — заверил его другой, незнакомый голос. — Типа телка кричала.
Я, уже проклиная себя и свой громкий голос, жалась к американцу, а американец жался к стене, но нас это не спасло. Фонарный луч скользнул по комнате и уперся в меня, и следом тут же раздался изумленный вопль:
— Е..ть твою капусту!
Не представляю, как эту лингвистическую конструкцию можно американцу перевести, потому что не очень осознаю ее сама.
— Да это же снова она, та бикса позорная! — с невыразимой радостью завопил «братан». — Слышь, Колян, хватай эту сучку, а я америкоса скручу. И братву, братву сюда зови, не справиться нам вдвоем.
Не успела я выйти из оцепенения, как налетели на нас «братки» и в два счета и меня и американца скрутили. Меня, так даже связали. Я была напугана, тряслась и плохо соображала, но вдруг страх как рукой сняло, потому что меня осенило: это же тот «братан», который моего Саньку похитил. И я завопила:
— Сволочь! Сволочь! Ребенок где мой?!
— Смотри, какая чудная, — беззлобно подивился «братан». — Еще и вопросы задает. Слышь, баба, на нерв-то не заезжай, — посоветовал он.
Но я не вняла его совету, и тут же «заехала на нерв» и еще громче завопила:
— Где мой Санька? Где мой сын?
При этом я не переставала брыкаться и даже пыталась царапаться, впрочем, с очень низким кпд.
Американец же вел себя недостойно — он молчал и не проявлял никакой агрессии. По сути, сразу сдался. Вот же трус, а я рассчитывала на его сильное тело, которым он уже успел прихвастнуть.
Одного моего сопротивления явно было недостаточно, поэтому потащили нас наверх, без особого труда затолкали в уже знакомый джип и по ночному городу покатили.
— Куда мы едем? — шепнула я американцу.
— Судя по всему на мост, — спокойно ответил он.
Мне бы его спокойствие.
Американец был прав — подлые «братаны» выгрузили нас на мосту, уже знакомом до боли.
«Что ж они тяготеют-то так к мосту этому? — гадала я. — Место у них здесь что ли лобное?»
Американец по-прежнему был кроток, его даже не связали, я же буянила, как могла. Должна признаться, могла весьма скромно, поскольку мои-то руки как раз и не были свободны: их опутали веревкой.
Зато рот мой не закрывался. Уверена, немало подивились «братаны» силе моих голосовых связок. Тема была все та же: куда дели моего Саньку, сволочи?
Не слишком обращая внимание на протест, «братаны» поставили меня к перилам. Американец уже был там, его выгрузили несколько раньше, думаю за примерное поведение. Оказавшись у перил моста, я обернулась, пытаясь вглядеться в воду, маслянисто темневшую далеко внизу.
Тело пронзило предчувствие: снова полезу в ледяную «купель». Однако Колян — кстати, с ним я еще не была знакома — быстро развеял мои дурные предчувствия. Он не стал мелочиться и сразу вселил в меня ужас бойким заключением.
— Эти говнюки плавают во льдах, как пингвины, — сказал он.
«Откуда только узнал? В прошлый раз его здесь не было.»
Мой «братан» с ним сразу согласился.
— В самый цвет, — сказал он. — Точно, Колян, сначала мы их замочим, а потом уж пускай освежатся.
Его рука мгновенно нырнула за пазуху, и секунду спустя в мой лоб уставился пистолетный ствол. Почему только в мой — непонятно. Я же на мосту была не одна, но американец примерным поведением вызвал к себе симпатии и уважительное отношение. Во всяком случае к его лбу не приставили ничего.
«Ну все, — решила я, — Санька станет богатым гораздо раньше, чем нагадал этот трусливый богомолец. Уж не брался бы предсказывать, если не умеет.»
Я отвернулась от пистолета и с презрением посмотрела в безмятежное лицо американца. Он ободряюще кивнул мне и тихо шепнул:
— Все будет хорошо. Предайтесь Богу.
«Ага, прямо сейчас и предамся, — возмущенно подумала я. — Почему же не предаться? Самое время. Со связанными руками, с пулей во лбу и среди льдов в реке это будет очень уместно.»
Мысль пробудила во мне ярость, которая, думаю, и помогла высвободить из пут одеревенелую руку. Видимо, в суматохе плохо связали меня «братаны», чем я и воспользовалась.
— Козел!!! — рявкнула я и залепила «братану» роскошную пощечину.
Перед лицом смерти пистолет в его руке мало уже меня интересовал, точнее, я про него совсем забыла. После пощечины о пистолете забыл и «братан».
— Ну ты, бля, и драная коза, — зарычал он, поспешно отводя от моего лба ствол. — Ну тебя придется и поучить.