Веселые каникулы мажора
Шрифт:
Подплываю к крайнему блоку, на боку которого торчат металлические скобы, заменяющие ступени. Сначала подсаживаю девушку, потом выбираюсь сам.
Стаскиваю мокрую футболку и отжимаю, попадая водой на ноги. Маринка снова визжит и чудом не улетает обратно.
— Ты дурак, да? Дурак? Я плавать не умею!
— Говорила же, что умеешь, — озадаченно чешу мизинцем бровь.
Я помню наши походы к озеру, Маринка нормально плавала, наравне с остальными.
— Только там, где дно близко. А на море не умею. Ты…
—
Да и выглядит она сейчас… эээ… не для праздничного обеда.
— Я тебе покажу, где умыться. Минут пятнадцать хватит?
Пока как раз расспрошу о новостях, да и просто поболтаю со своими стариками.
— Так мало?
— Просто умыться и переодеться, Марин! Мои родные, конечно, ценят красоту, но красоту естественную. Дед не поймет, если ты выйдешь к столу в том виде, в каком была. Или они уже видели?
Если да, то, боюсь, дед откачивает бабулю, или наоборот, потому что яркие колготки, короткая юбка и майка, которая больше открывает грудь, чем ее закрывает… Вариант, скажем прямо, привычный для мегаполиса, но никак не для южного посёлка.
— Нет, я сразу почти за тобой пошла. Просто ты быстро, а я…
Смотрю вниз, на яркие босоножки на высоких каблуках.
Молчу. Смотрю.
Прикидываю, точно ли я сегодня мысленно назвал её неглупой.
Сейчас что-то сомнения берут.
— Марин, ещё раз: обед, простая одежда, ноль косметики. И никаких каблуков. Не хватало ноги переломать. До больницы ближайшей ехать чуть ближе, чем до аэропорта.
Наклоняюсь и сдергиваю мокрую обувь с женских ног.
— Пойдем, принцесса на горошине, блин.
Скручиваю футболку жгутом и перекидываю через плечо. Подхватываю свои кроссы по пути и сразу иду через летнюю дверь, которая ведет к нашим спальням. Хорошо еще, что дедушка в своё время разделил выходы, посчитав это удобным.
— Пятнадцать минут. Я голодный, как волк.
Наспех натянув батины шорты, выхожу к своим. Дед читает газету, бабушка хлопочет у стола, поправляя тарелки.
— Всё супер, ба.
— Ой, Андрюшенька, а я переживаю. Вдруг не понравится твоей подруге? Мы тут по простому, как привыкли… А она у тебя девочка другая.
— Обычная, — отмахиваюсь. — Присядь лучше со мной. Расскажи, что нового, что старого. Я ж пять лет не был. Пять, ба!
Прям отчаянием веет, но я все равно улыбаюсь, закидывая руку бабуле на плечо.
Не, какие-то новости, конечно, знаю в общих чертах. Мать с бабулей постоянно письма друг другу пишут, а как телефон провели, по субботам стали созваниваться. Но я чисто дежурно привет передаю да спрошу про здоровье, а чтобы о бывших друзьях узнать или еще о ком, такого не бывает.
— Да что рассказать? Пять лет-то срок большой. Виноградники ты видел. Гасановы несколько
— Ага, я видел. И персики, смотрю, посадил.
— И абрикосов два сорта новых. Инжир опять же, но нет плодов, хоть ты что делай.
— Хватит на твой век. А инжира Шурка прошлым летом два ведра дала. Вареньице-то понравилось? Ароматное…
— Очень, — чмокаю бабулю в щёку. — Сейчас с блинами как раз заточу. Дед сказал, баб Шура приносила?
— Приносила, приносила. А ты, жук, сразу про них. Бабка готовила…
— Я ж голодный, бабуль. Всё попробую, — облизываюсь, рассматривая стол. — А что про Васю вы говорили?
— Про Васю? Когда ж это?
— Да когда я сумку занес. Типа гоняют её. Рыжую попробуй погоняй. Она сама, кого хочешь, загонит.
— А ты не в курсе? Мамка не рассказывала?
— Нннет, — тяну, понимая, что услышу явно неприятные известия.
Не ошибаюсь.
— Батька у них помер же. Года три назад, да, Андрей?
Дед откладывает газету и снимает очки, дужка которых перемотана синей изолентой. Очкам этим лет уже больше, чем мне, а он таскает и меня отказывается.
— Да уж побольше. А хотя… В девяносто четвертом мотоциклист расстрелял на полном ходу прохожих. Даже в газете писали.
— Я не читал, — шокировано смотрю почему-то на входную дверь.
Да и смысл было читать, когда каждый день стреляли, и подъезды взрывали, и, помню, патруль вокруг домов из жильцов ходил. Мы и сами прятались с матерью, когда отец ввязался в разборки.
— Не читал… И как же мама их одна? — старшие понятно, самостоятельные, но выжить в те времена многодетным было архисложною
— Замуж снова выскочила. Года не прошло, траур еще не закончился, а она мужика нашла нового. А тот Василисочку невзлюбил.
— Да не только Василису, и других. Поговаривают, что давно маманька их путалась с этим Петей. Вика, мол, от него родилась.
Ничего себе новости!
Ваську жалко, конечно. А как вспомню её, тянущую сумку, чуть ли не больше её самой. Не удивлюсь, если по весу они примерно одинаковые.
— Делааа, — тяну, чтобы хоть что-то сказать. — Так а сейчас как?
— Танюша к бабе с дедом приехала, в библиотеке у нас работает. Лена с молодым человеком живет. Цыплакова помнишь? Старшего?
— Ну?
— Вот с армии к ней ездил, на комнату денег пересылает ей, чтобы снимала отдельно. А Иринке общагу дали? — ба обращается к деду, чтобы тот поддакнул.
— Дали вроде.
— Значит, Василиса с Викой вдвоем с родителями остались?
— Одно название, Андрюш, а не родители. Девчонке восемнадцать исполняется, а они в Болгарию укатили. Своего берега что ли под боком нет?