Веселый господин Роберт
Шрифт:
Хотя завидовать Елизавете, чья жизнь постоянно находилась в величайшей опасности, было нелепостью. Если бы Мария была мудрее, то давно и без колебаний отправила бы это молодое тело на плаху, как советовали Гардинер и Ренар.
– Итак, вы недавно прибыли из Тауэра? – холодно спросила Мария.
– Да, ваше величество. По вашей великой милости я нахожусь здесь.
– Многие говорили против вас, – сказала королева.
– Они лгали, оговаривая меня, – ответила Елизавета. – Но ваше величество мудры и принимаете ложь лжеца, как и жалкие признания несчастного под пыткой, так, как они того стоят.
– Я
– Не может быть, чтобы ваше величество так думали.
– Я не имею привычки говорить то, чего не думаю. Итак, дорогая сестра, я хорошо вас знаю. Мы провели вместе много лет. Когда в вашей детской случались неприятности, помнится, вы без особого труда доказывали свою невиновность.
– Ваше величество, невиновному нетрудно доказать свою невиновность. Только виновные видят в этом непосильную задачу.
Королева нетерпеливо взмахнула рукой:
– У меня есть для вас муж.
Елизавета побледнела и вся напряглась в ожидании.
– Это Филиберт Эммануэль, герцог Савойский.
– Герцог Савойский! – растерянно повторила Елизавета.
Она ожидала смерти, а ей предлагают герцога. Смерть означала бы конец всей ее жизни, но выйти замуж за иностранного принца и покинуть Англию – это значит отказаться от всего, на что она надеялась. Только сейчас Елизавета полностью осознала, как сильно ей хочется стать королевой Англии. Лишиться этой надежды – все равно что умереть.
Она твердо ответила:
– Ваше величество, я никогда не дам согласия на этот брак.
– Не дадите согласия?
– Я не дам согласия, ваше величество. Королева наклонилась вперед и холодно спросила:
– Какое право вы имеете возражать против супруга, которого я для вас избрала?
Елизавета подумала о Роберте Дадли, таком, каким видела его через решетки камеры, – высоком, смуглом, красивом, – о его страстных, откровенных глазах. Если бы это был Роберт! Нет, даже ради него она не отказалась бы от своей мечты. Но ей предлагают не Роберта. Ей навязывают в мужья иностранного принца, потому что он вассал Испании; а все, что связано с Испанией, в глазах Марии прекрасно с тех пор, как она посмотрела на портрет невысокого, аккуратного молодого человека, предназначенного в мужья ей.
– Существует только одна причина, по которой я могу возражать против вашего выбора, ваше величество. Она заключается в том, что я очень четко знаю: жизнь в браке – не для меня.
Мария цинично взглянула на сестру:
– Вы… в качестве старой девы?! Когда же вы приняли такое решение?
– Думаю, ваше величество, это нечто такое, что мне всегда было известно.
– Не замечала, чтобы вы демонстрировали особую склонность к девичеству в отношениях с противоположным полом.
– Ваше величество, именно потому, что я всегда так чувствовала, временами, возможно, и выглядела незащищенной.
– Стало быть, вы решительно настроены сохранить свою девственность любой ценой?
– Ваше величество, необходимость охранять возникает лишь тогда, когда возникает опасность что-то потерять. Моя склонность сохранить мою девственность настолько велика, что я не испытываю необходимости сдерживаться, как это свойственно многим девицам.
– Не ожидала, что вы придете ко мне в таком фривольном настроении.
– Ваше
– Следовательно, мы обручим вас с герцогом Савойским.
Елизавета сложила руки на груди:
– Ваше величество, я настроена так, что предпочту браку смерть.
– Я не стала бы с такой легкостью говорить о смерти. Это безответственные, отчаянные речи.
– Ваше величество, а я и нахожусь в отчаянном положении. Поэтому предпочитаю смерть помолвке с герцогом Савойским.
– Ну, посмотрим, – отрезала Мария и вызвала стражу.
Елизавету увели обратно в ее апартаменты. Она была абсолютно уверена, что конец ее близок.
Принцесса лежала на постели, уставившись в потолок. Ее дамы всхлипывали, потому что, вернувшись от королевы, она сказала:
– Думаю, я скоро умру.
Но неужели действительно предпочитала смерть браку с герцогом Савойским?
Не может быть! После стольких лет ожидания короны, после того, как карты Кэт Эшли множество раз ее пророчили…
Ночью Елизавета неожиданно вскочила и сама себе сказала: «Завтра же к королеве. И приму Савойю. Я не настолько глупа, чтобы смиренно отправиться на плаху».
Подожди, посоветовал ей здравый смысл. Твой лучший друг – время.
На следующий день Елизавета покинула дворец, но отправилась не в Тауэр. Королева не могла решить, что делать с сестрой, а потому повелела ей вернуться в Вудсток, что выглядело тем же заточением, но по крайней мере с условиями, соответствующими высокому положению принцессы. Народ, рассудила Мария, будет умиротворен, если Елизавета окажется в одном из своих загородных поместий. Уж очень все беспокоились, пока она была в Тауэре. Им казалось, что коварная и хитрая Елизавета достойна сочувствия. И почему это народ всегда на ее стороне?
Когда принцесса плыла вверх по реке, люди стояли на берегах, чтобы посмотреть на нее, выкрикивали приветственные слова, передавали ей подарки. В Уайкомбе принесли ей пироги, да так много, что она не смогла все принять. Елизавета мило благодарила людей, а вдоль реки неслись крики: «Господи, благослови принцессу! Боже, храни ее милость!»
Теперь она чувствовала себя счастливой. И правильно сделала, что отказалась от Савойи. Все еще впереди: она молода, а королева – стара.
В Вудстоке ее поместили не в королевских апартаментах, а в сторожке привратника, окруженной стражей. Сэр Генри Бедингфелд объяснил принцессе, что по приказанию королевы она будет находиться под неусыпным наблюдением.
Елизавета даже слегка всплакнула.
– Меня ведут словно овцу на бойню, – сказала она своим дамам, помогавшим ей приготовиться ко сну.
В ту ночь принцесса долго не могла уснуть и вдруг услышала, что дверь в ее комнату тихонько отворилась. Затем раздвинулись занавеси кровати, и в следующий момент ее обняли любящие руки.
– Кэт! – всхлипнула Елизавета с облегчением. – Как ты сюда попала?
– Тише, любовь моя! Тише, моя маленькая леди! Я снова на свободе – меня отпустили. А как только я услышала, что моя леди направляется сюда, оказалась здесь раньше. Приехала еще до того, как появились мастер Бедингфелд и его веселые ребята. И какое нам до них дело, милая, если мы снова вместе?