Веселый мудрец. Юмористические повести
Шрифт:
— Вот что, — сказал Насреддин: — у меня есть свидетель.
— Какой? — испуганно спросил вор.
— Одинокое дерево на старой дороге. Оно видело, как меня обворовывали мошенники.
— Ух! — облегченно вздохнул вор. — А я-то думал… Не знаю я никакой дороги и никакого дерева!
— Я же не могу вызвать дерево в суд! — развел руками толстый судья. Он оглядел битком набитую любопытными комнату и запыхтел от смеха: — Вы слышали, правоверные? Насреддин связан с джиннами. Он берет в свидетели сухое дерево!
— Икрам
Слушатели ахнули.
— Еще не успеет лысый расчесать волосы, — сказал Икрам, — как я буду на месте!
И через мгновение топот его коня послышался на улице.
— Подождем, — сказал судья, и торжествующая улыбка скривила его губы: где ж это видано, чтобы дерево ходило! На этот раз, кажется, старик Насреддин проиграл тяжбу!
Пока ждали Икрама, Насреддин помог судье разобрать одно запутанное дело.
Один дехканин рубил дрова. А другой стоял рядом с ним и покрикивал: «Правильно!», «Сильнее руби!», «Вот так!».
А когда дрова были нарублены, то он сказал первому:
— Я тебе помогал — прошу мне заплатить. Сколько ты мне дашь за помощь?
— Ничего, — сказал дровосек.
— Хорошо, — согласился «помощник».
И вот теперь они оба стоят перед судьей.
— Я хочу получить «ничего», — сказал бездельник, — Он же обещал мне!
Судья морщил лоб, вздыхая, пыхтел, снова и снова заставлял рассказывать обстоятельства дела. Наконец Насреддин не выдержал.
— Да позволено будет мне, недостойному, вмешать, — сказал он. — Дело очень простое…
— Ну, посоветуй, — милостиво согласился судья. — Как бы ты решил его?
— Раз обещал, — обратился к дровосеку ходжа, — то нужно давать.
Бездельник приободрился, поправил чалму, подбоченился.
Насреддин подошел к дровосеку и сказал ему что-то на ухо. Тогда тот смело подошел к ковру, на котором сидел судья, и приподнял угол.
— Смотри, что там лежит между ковром и полом? — спросил он жалобщика.
— Ничего, — отвечал тот растерянно.
— Ну, так возьми это «ничего» и отвяжись от меня!
— Правильно, — сказал кисло судья. — Вы в расчете. Уходите. А дрова оставь мне как плату за разбирательство.
— Иди, иди вместе с. дровами, — сказал Насреддин, — а я сам заплачу судье. И за свое дело, и за твое.
— Что-то долго нет твоего дерева, — усмехнулся судья.
— Да… Как ты думаешь, — обратился Насреддин к вору, — мой Икрам доскакал уже до этого сухого дерева?
— Нет, наверно, еще не доскакал, — подумав, ответил вор. — Смотря какой дорогой… Еще рано…
И тут вор спохватился, но было уже поздно.
— | Ты же говорил, что не знаешь никакого дерева? — Насреддин хитро взглянул на изменившегося в лице судью, — А?
Тут
Зрители не успели ахнуть, как он исчез.
— Вот тебе и владелец ишака! — проговорил ходжа. Ну, судья, послать погоню за вором? Кажется мне, он кое-что знает о делах некоторых здешних жителей! Или ты уже установил истину?
— Забирай своего паршивого ишака и уходи, — сказал судья.
В это время в комнату ворвался запыхавшийся Икрам.
— О, ходжа, — сообщил он, — дерево не слушает твоих приказов!
— Мой друг, оно уже побывало тут, — ответил ходжа, — и засвидетельствовало, что ишак наш.
— А моя оплеуха? — воскликнул Вахоб. — Насреддин, ведь этот вор дал мне оплеуху, пока я его вел сюда! Ты же знаешь! А теперь он удрал!
— Цена оплеухи — одна монета, — сказал судья. — Поймаешь вора — получишь с него.
— Мы посоветуемся…
Насреддин что-то успокаивающе сказал Вахобу, и тот подошел к толстому судье.
— Одна монета, одна монета! — замахал руками судья. — Платит тот, исчезнувший…
Вахоб размахнулся и ударил судью.
— Уау! — взвыл толстяк.
— Когда исчезнувший вернется, тогда вы с него получите одну монету, — сказал Вахоб.
И все присутствующие, кроме взбешенного от злости и боли судьи, весело вышли на улицу.
— Теперь тебе придется продать ишака за одну монету, — печально сказал Абдурахман. — Насреддин, ты же поклялся!
— Да, — согласился ходжа. — Но я продаю его вместе с кошкой.
— Я куплю, — вынырнул откуда-то ростовщик Керим. — Ишака и кошку. Кошка стоит монету — самая хорошая цена, и ишак — тоже монету. Вот тебе две монеты, ходжа…
— Э-э, нет! — Ходжа отвел руку Керима с деньгами. — Ишак стоит одну монету. А кошка — двести. И продаются они только вместе. Двести одна монета с тебя.
— Эй, ходжа! — закричал судья, свешиваясь из окна. Толстяк держался за щеку, и глаза его пылали местью. — Мы еще посчитаемся с тобой, ходжа!
И судья скрылся, прежде чем ходжа успел что-либо ответить.
— Устал я, — вздохнул Насреддин. — Надо отдохнуть денька два… А потом…
— А что будет потом? — спросил Абдурахман, преданно глядя в глаза Насреддину. — Ты опять задумал что-то, о великий и мудрый?
Ходжа усталыми глазами оглядел длинноносого и вздохнул:
— Мы обязательно посоветуемся с тобой о наших будущих планах, о наш искренний друг!
История пятая, повествующая о том, как снова собрались в доме Абдуллы гости, как Абдурахман — Длинный Нос приехал к беку, как он убедил бека не бояться Насреддина, и как бек повелел доставить ходжу к себе