Веселый мудрец. Юмористические повести
Шрифт:
— Не надо! — завопил старейший, хватаясь обеими руками за свою роскошную бороду. — Не надо! Я согласен с Насреддином во всем!
— Вы, бородатые обжоры, мне надоели! — сказал бек мудрецам. — Если вы не можете задать ни одного толкового вопроса, то какие же вы предсказатели и гадатели?
— Чтобы закончить эти ученые разговоры, — сказал Насреддин громко, — я готов одним словом ответить вам на сорок вопросов.
— И ответ будет соответствовать нашим вопросам? — удивились мудрецы.
— Конечно. Задавайте! —
— И он будет состоять из одного слова? — задумчиво почесал под бородой длинноголовый предсказатель.
— Задавайте! — нетерпеливо крикнул бек.
И на Насреддина хлынул поток вопросов. Спрашивали и об аллахе, и о коране, и о шайтане, и о гробнице пророка, и о тридцати шести других подобных вещах. Когда был задан сороковой вопрос, все замолкли.
Насреддин спокойно допил чай, перевел дух и произнес то единственное слово, из-за которого, столько времени волновалось столько почтенных, убеленных сединами старцев:
— Чепуха.
— Как? — не веря своим ушам, переспросил старейший из мудрецов.
— Чепуха.
— Ха-ха-ха! — послышался голос бека в наступившей тишине.
Мудрецы заорали так, словно на них выливали котел кипящего масла. Толстый гадатель даже засвистел от негодования.
— Молчать! — устало приказал бек. — Насреддин выполнил условие — он правильно ответил на все ваши вопросы.
Мудрецы поклонились, тихо ропща.
— Мне надоели дураки, — продолжал бек. — Да и тебе, ходжа, будет полезно поговорить с умным человеком… Но почему ты оглядываешься? Кого ты ищешь?
— О любимец эмира, — прищурив свои лукавые глаза, невинным тоном произнес Насреддин, — из твоих слов я понял, что среди нас находится умный человек. Вот я и ищу его…
— Это я! — гордо сказал бек.
— И как я раньше не догадался! — притворяясь огорченным, схватился за чалму ходжа. — Прости меня, любимец эмира, но от такого количества мудрецов вокруг я поглупел… Конечно, ты гораздо умнее всех этих прорицателей, гадателей, предсказателей и проходимцев.
— Я хочу, чтобы ты мне задал самый трудный вопрос, — сказал бек, — и чтобы я на него тотчас же ответил.
— Задать-то я могу, — Насреддин понял, что если бек не сможет ответить на вопрос, то дело может кончиться плохо, — а вот ответить…
— Отвечать буду я, — уселся поудобнее на своей груде подушек бек. — Я очень сообразительный.
— Представь себе, о мудрейший из мудрых, — начал ходжа, — что у меня под халатом спрятан десяток куриных яиц. Если ты отгадаешь, что у меня спрятано, то половину этих спрятанных яиц я отдам тебе. А если отгадаешь еще, кроме того, сколько яиц я спрятал, то все десять спрятанных яиц будут твои.
— Так чего же ты хочешь от меня? — в раздумье сморщил чело бек.
— Чтобы ты, о умнейший, ответил на два вопроса; десяток каких предметов я спрятал
— А второй вопрос?
— Он также труден: сколько яиц я спрятал в халате?
— Значит, что же спрятано?.. Что?.. — заерзал бек. — Скажи мне, ходжа, приметы спрятанных предметов.
Насреддин вздохнул — он был готов ко всему, но не ожидал, что любимец эмира так туп:
— Нечто белое, а внутри желтое. Это отгадает каждый, кто хоть раз видел куриное яйцо.
— Нечто… внутри… — Бек снова мучительно сморщился. — Угадал! Это овечий сыр! А внутрь положен шафран!
Мудрецы хихикнули в бороды.
Насреддин наклонился к беку и еле слышным шепотом сказал:
— О любимец эмира! Ты, наверно, хотел сказать что я спрятал десять куриных яиц? Скорлупа которых — как овечий сыр, а желток — как шафран?
— А разве куриные яйца белые снаружи? — спросил бек.
— Ты, о великий, никогда не видел куриных яиц? — удивился ходжа.
— А где же я мог их видеть? — усмехнулся бек. — За птицей у меня смотрит один слуга, а яичницу делает другой
— О мудрый из мудрых, — громко сказал Насреддин — знания твои беспредельны!.. Вы слышали, как мудро ответил любимец эмира на мой сложный и запутанный вопрос?
И хотя опытные в притворстве мудрецы дружно подтвердили, что они никогда не слышали ничего более замечательного, любимец эмира не мог им простить непочтительного хихиканья.
— Пока я буду услаждать свой слух беседой с ходжой, — приказал он, — вы можете отдохнуть после трудной дороги!
Мудрецам ничего не оставалось, как отвесить полагающиеся поклоны и удалиться.
— Ты обрадовал меня своим приездом, ходжа! — сказал бек. — Жаль что я не могу наградить человека, который надоумил меня взять тебя в услужение!
«Вот сейчас я узнаю, кто заставил меня пересечь пустыню!» — подумал Насреддин и спросил с напускным равнодушием:
— А кто этот благородный человек, о светоч очей моих? Как его зовут или кличут?
— Об имени я его не спросил, — устало молвил бек. — Но он клялся, что хорошо знает тебя!
— А как он выглядел, о мудрейший из справедливых? — проклиная в душе тупость бека, поинтересовался Насреддин.
— Он… небольшого роста. Что еще? Да, быстрые глаза. И длинный нос. Очень подвижной. Просто удивительный нос!
«Так вот почему исчез из города Абдурахман! — ахнул ходжа. — Несомненно, он был тут. Значит, толстому судье и его шпиону я обязан этим приключением!»
Насреддину сразу стал ясен план врагов. Невоздержанный и самовлюбленный бек не терпит правды и насмешек над собой. А в той атмосфере притворства и лести, которая, царит в доме бека, Насреддин сразу же почувствует себя плохо. И тогда какое-нибудь неосторожное откровенное словцо может стать последним словом ходжи на этом свете.