Веселый мудрец. Юмористические повести
Шрифт:
— Не, не тот, — подтвердил Фэникэ.
— Так… — Офицер закурил папиросу, обернулся к Цопе: — Значит, ты, бестолочь, не этих актеров видел?
— Так точно! — продолжая стоять по стойке смирно, гаркнул Цопа. — Не этих! Те пониже росточком и одежда другая.
— Актеров в камеру! — приказал офицер. — Пусть посидят, пока мы разберемся! А ты, болван…
Но дальнейших слов офицера братья не слышали — их грубо вытолкали из комнаты и повели по коридору.
В конце коридора их ждала гостеприимно распахнутая
Большое полуподвальное помещение, в котором заперли братьев, не очень походило на мрачный каземат. Оно скорее напоминало пещеру, в которой несколько лет подряд жгли костры, — такими черными были стены и земляной пол.
Трое крестьян, сидящих на земле, радостно встретили Митикэ и Фэникэ:
— Нашему полку прибыло! За что?
— Перепутали с какими-то актерами, — сказал Митикэ, — теперь выяснять будут.
— А мы подрались, — сообщил самый молодой из крестьян. — Городовой разнимать полез, мы и его задели ненароком… В городской больнице ныне бедняга мается…
— Да что теперь городовые, — засмеялся один из драчунов. — Вот, я помню, в Бендерах, там городовой был — это да. Ему три раза по голове оглоблей стукали — и он хоть бы что. Скомкал меня, что медведь, и притащил в участок. А здешние? Тьфу — смехота!
Дверь камеры заскрежетала и отворилась. На пороге появились еще двое — молодые парни с испуганными глазами.
— Ого-го! — закричали драчуны хором. — За что вас, братцы?
— Актеры мы, — сказал один из парней. — Он вот Пэкалэ, а я Тындалэ. С утра у реки, у рыбных рядов… Сборы шли хорошие, вдруг — раз! — забрали…
Братья не успели как следует обсудить со своими товарищами по несчастью происшедших событий, как в камеру впихнули сразу четырех человек — двух Тындалэ и двух Пэкалэ.
— Друзья по несчастью, у кого есть курево? — спросил один из Пэкалэ.
Когда выяснилось, что компания подобралась некурящая, очень актер огорчился, но потом бодро произнес:
— Тяжело, конечно, но, если бы офицер, который загнал нас сюда, предложил бы мне сигарету из своего портсигара, я бы ее не взял.
— Нет, вы только подумайте, — шумел один из Тындалэ, — запереть нас в такой день! Сегодня на редкость щедрые зрители!
— Каждый раз на этой ярмарке какое-нибудь свинство происходит! — вздохнул курильщик. — Говорю городовому: «Я никуда бежать не собираюсь, арестуешь меня вечером. Смотри, ведь зрители кругом, я занят!». И что же мне сказал этот мерзавец, как вы думаете? «Ежели, говорит, так желаете показаться публике, то мы вас выставим в клетке и за показ будем брать Деньги!».
— Он не знал истории про человека, который попал в царство двуносых, — сказал Митикэ.
— Мы тоже не знаем! — закричало несколько голосов.
— Один человек, который сам считал себя очень ловким
«Я буду богатым! — кричал пройдоха. — На этих носах я заработаю гору монет!».
И он отыскал ущелье, спустился в него, встретил двуносого человека.
«Я приглашаю вас в гости ко мне, — сказал пройдоха. — Угощение уже готовится, можем ехать хоть сейчас. Кони наверху!».
«С удовольствием поеду к вам, — сказал двуносый, — зайдем ко мне, я должен переодеться, и мы тронемся в путь…».
Пройдоха пришел в дом к двуносому, познакомился с ere сыновьями.
Вдруг на него набросили мешок, повалили, связали.
«Что ж вы делаете! — закричал пройдоха. — Разве так поступают с гостями?».
«Конечно, — сказал двуносый человек, — так с гостями не поступают. Но что нам делать? Мы умираем с голоду, и вы — наше спасение. Мы вас посадим в клетку и будем показывать за деньги. Каждый захочет взглянуть на одноносого человека — это же величайшее чудо».
Вот так остается с носом тот, кто готовит подлость другому! — закончил Фэникэ.
Всем очень понравился рассказ Митикэ, и начались расспросы — кто такие братья Чорбэ, откуда.
— Так я же знал вашего отца, музыканта Иона! — закричал один из Пэкалэ. — Мы же с ним вместе много раз играли на свадьбах и жоках! Помню его песенку: «Горе бежит от улыбки, беда приходит в обнимку со скукой!»
— Из улыбок плетутся нити, соединяющие сердца! — громко сказал актер, страдающий от отсутствия табака.
В это мгновение дверь заскрежетала, и в камеру ввалилась целая толпа актеров и музыкантов.
— Они совсем сошли с ума! — кричал скрипач, размахивая смычком, как саблей. — Хватают всех подряд! Стоит только тронуть струну на скрипке, как полиция тут как тут. «Вы слышали про Пэкалэ и Тындалэ?» — спросил меня городовой. «Давно с ними знаком»! — отвечаю я. И меня арестовывают! Что происходит? У городовых в голове камни вместо мозгов!
— Камни в голове или каменная голова — это одно и то же. А вот закурить у вас есть?
Среди вновь прибывших Митикэ и Фэникэ встретили тех самых трех актеров, с которыми они познакомились на конской выставке в день скачек.
Братья так обрадовались старым знакомым, словно были с ними в родстве.
— Никогда ничего подобного не видывали! — удивлялись старые актеры. — Похоже, что полиция захотела запретить смех и веселье?
Потерявшие голову полицейские хватали каждого, кто походил на актера или музыканта.
Потом стали арестовывать всех, кто громко смеялся, потом всех, кто произносил слова «Пэкалэ» и «Тындалэ».