Веселый Роджер

Вечная Ольга

Сдав смену и переодевшись, Вера выбегает через служебный вход и видит припаркованный неподалеку черный «Кашкай». Вчера было не до этого, а сегодня пришла мысль: быстро же ему починили машину, причем выглядит как новая. Может, специалисты и поняли бы, что авто битое, но, на Верин непрофессиональный взгляд, «Ниссан» будто из салона.

Вик стоит к ней спиной, опершись на капот, курит. Сигарету держит в левой руке, хотя он правша – почему-то Вера это запомнила. Еще она помнит, что левая рука покрыта рисунком вплоть до кончиков пальцев, которые сплошь в неясных черных,

синих и красных символах. Вера воспитывалась в семье, где татуировки считаются чем-то неприемлемым, связанным с криминалом. Родители были бы в ужасе, узнав, что она провела ночь в кровати так сильно исколотого нательными художествами мужчины. И что сама дала ему свой номер, хоть он и не просил. А еще собирается сесть в его машину прямо сейчас.

В жизни Веры уже был идеальный по всем параметрам Артём. К черту Кустова со всей его перспективностью.

Чем ближе она подходит, тем медленнее становится шаг. Наконец, Вера останавливается возле машины. Белов будто не замечает ее присутствия, так и стоит спиной, между пальцами зажата сигарета, горящая ярким маячком. Что Вере сказать ему? Просто поздороваться? Подойти поцеловать в щеку? Или в губы? Непонятные у них отношения, неясно, как себя вести. Она надеется, что Вик лучше знает правила затеянной им же игры и вскоре поделится ими с ней.

Вера просто молча садится на пассажирское сиденье и закрывает за собой дверь. Вик оборачивается, тушит сигарету и занимает место рядом.

– Привет, – говорит ей, улыбаясь.

– Как дела? – спрашивает она, все еще понятия не имея, как себя вести.

Он тянется и целует в губы.

– Теперь хорошо. Такая же вкусная, как вчера.

– Ты меня смущаешь.

– С этого и планировалось начать вечер.

Вик заводит машину, выруливает на дорогу.

– Ты голодная? Не хочешь заехать куда-нибудь перекусить?

– Я приготовила нам ужин. – Вера показывает ему пакет, который принесла с собой из ресторана. – Не знаю, что ты любишь, поэтому решила сделать нейтральные блюда: «Цезарь» с курицей и птицу с овощами. Ой, только сейчас подумала, что слишком много курицы. Да?

– Обожаю курицу, – кивает Вик.

– Отлично. Я думала, ты не куришь.

– Редко. С этим у тебя проблемы?

– Нет, никаких проблем. А почему левой рукой?

– Я одинаково хорошо владею левой и правой. Ну, баловаться начал лет в десять-двенадцать, угадай с чьей подачи. Когда у тебя старший брат, пробуешь всякую дрянь рано.

Вера молчит, он продолжает говорить:

– Ну и чтобы мама не унюхала, мы курили левыми руками. Привычка осталась до сих пор. – И, не прерываясь, в том же шутливом тоне: – И я уже понял, что полный кретин, раз упоминаю при тебе Артёма, м?

Она кивает, выражая полное согласие с его словами.

– Ну же, скажи, что я кретин. Давай.

Белов вдруг хватает ее за колено, начинает стискивать, поглаживать, сжимать, отчего Вера дергается, пытается вырваться из захвата, против воли улыбается, а затем и вовсе смеется в голос. Потому что очень щекотно, невозможно терпеть.

– За дорогой смотри! Тебе и так, спорю, страховку увеличили, после того как врезался в столб! Прекрати, Вик! Мне не нравится! Аа!

– Скажи. Давай, скажи же вслух! – Он тоже смеется, не отпускает ее. Руки крепкие, большие, Вере не вырваться. Нужно было надеть джинсы, а не платье! Через колготки все точки прощупываются отлично. – Ну, я жду.

– Ты кретин! Полный, стопроцентный, абсолютный кретин! – хохочет она и поджимает ноги, стараясь уйти от атаки.

Вик прекращает, возвращает руку на руль.

– То-то же.

– Сегодня мы будем продолжать целоваться? – вдруг спрашивает она.

– Конечно. Я же обещал.

– А завтра?

– Еще не решил. Надеюсь уговорить тебя на что-нибудь большее.

Вера улыбается, понимая, что он полный придурок. Но в данный момент ей как раз и нужен придурок, которому плевать на собственную безопасность. В любом случае глупым Белов не выглядит, он прекрасно осознает, чем рискует рядом с ней. Она сразу предупредила, ее совесть чиста.

– Давай начнем с твоих правил, – предлагает Вера. – А то опять будет некогда, как окажемся в квартире.

Они уже почти приехали, Белов паркует машину на свободное место между другими автомобилями, внимательно следя по зеркалам.

– Правил три, – говорит серьезно, но не драматично. Обычным, будничным голосом. – Во-первых, меня нельзя трогать. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Я это не люблю. В самом крайнем случае можно за руку, лицо или волосы, но лучше обойтись без этого. – Его голос звучит так, словно они обсуждают погоду.

Вера замирает, внимательно слушает, обдумывая его слова. Ей кажется, что она в шаге от важного открытия, даже дыхание задерживает в ожидании следующего пункта. Хорошо, что Вик следит за габаритами и не контролирует ее реакцию.

– Во-вторых, до десяти утра меня будить запрещено. Единственная причина – это угроза моей жизни или… чьей-нибудь другой жизни. Если я нужен до этого времени, то нужно предупредить накануне, я сам заведу будильник. Но даже в этом случае рано утром со мной лучше не разговаривать, ни о чем не спрашивать и уж точно не шутить. До десяти утра шуток я не понимаю. Вообще. И правило номер три. – Наконец он глушит двигатель, поворачивается к Вере. – Эти два пункта не обсуждаются, не оспариваются, не смакуются и не обжевываются. Вопросы?

– А если у тебя работа с утра? Клиент важный, например? – спрашивает она.

– Я делаю над собой нечеловеческое усилие. Ну что, идем?

Они заходят в подъезд, затем в лифт, поднимаются на восьмой этаж. Где-то в районе четвертого Вера понимает: нужно что-то сказать насчет первого пункта. Интуиция подсказывает, Вик ждет ее реакции. Хочется дать понять, что она готова его выслушать, если Белову понадобится ее помощь, но навязывать свое любопытство не собирается. Она всегда знала, что Вик странный. Зато предельно ясно, почему Белов вчера внезапно убежал: она нарушила правила. Что ж, хорошо, что он ей рассказал, теперь картина становится понятнее. Вера чувствует себя увереннее, она вполне готова вступить в игру.