Весеннее обострение

Добрынина Марина Владимировна

— И воняет, — добавил я и посмотрел на Саффу. Кажется, ее запах совсем не побеспокоил, она была занята тем, что запасливо прятала свое атакующее в ладонях… или где там словесники свои заготовки хранят?

— Он не рассчитан на работу в закрытых помещениях, — объяснил Коля.

— Так мож тогда вы домой? — с надеждой предложил я. — Испытали ведь уже штуку свою, навоняли, пора и честь знать. А мы…

— Лин! — перебил Горнорыл, — тебе что важнее? Чтобы розами пахло или в живых остаться?

— В живых остаться, — признался я.

В общем-то, дядька Горнорыл прав. И что уж там говорить, огнемет этот

вещь полезная и нам пригодится.

— Вперед! — скомандовал Пардок и отважно двинулся первым, старательно обходя жареных тварей. То ли парню плевать, что он только что прикончил зверским способом десяток разумных, то ли просто не знает, что эти твари разумны, и отнесся ко всему происшедшему, как к удачной охоте.

Ну, вперед, так вперед. Правда принца никто не уполномочивал главным быть и командовать, но пусть пока поиграется, потешится своей значимостью.

Мы с Саффой последними пошли, на случай, если сзади нападут.

— Что это за атакующее ты готовила? — поинтересовался я, — я такого не видел никогда.

— Это черная магия.

— Что? Это как это?

Все маги — словесники, жестовики и предметники, делятся на светлых и темных. Темные в большинстве своем некроманты, со стихиями работают очень редко, в основном используют неживую материю, светлые же, наоборот, с живой материей работают, со стихиями, и лечить умеют. А то, что большинство заклятий, носит явно природные названия, не означает, что для их создания используются природные элементы. Взять хотя бы тот же «ледяной ветер». Ничего общего с водой и ветром это атакующее не имеет. Это изменение материи на молекулярном уровне, сопровождаемое ударной волной, которая вдребезги разносит замороженное тело. Ну, вообще-то, конечно, бывает, что светлые используют природные элементы и, например, «огненная стрела» в их исполнении может оказаться действительно стрелой из огня в прямом смысле этого слова, а вот темные никогда так не делают. Не умеют. А Саффа явно использовала воду — то есть живую материю, природный элемент. Но при этом она темная… и говорит непонятные вещи про черную магию. Такой просто не бывает! Бывает светлая и темная. Может быть, Саффа что-то перепутала? У нас вот некромантов чернокнижниками иногда называют, потому что пособия по некромантии строго в черном переплете издаются. Кто знает, что там от страха в голове у птички моей смешалось?

— Черная магия значит? Не темная? — уточнил я и, получив утвердительный кивок, поинтересовался, — не хочешь подробнее рассказать? Или может быть даже показать?

— При случае покажу.

Что-то не расположена она общаться. Идет, вся такая сосредоточенная, на меня не смотрит. Ладно, не буду доставать вопросами, хочет молчать, пусть молчит. Еще успеем наговориться. У нас вся жизнь впереди. И опять я про осень вспомнил. И мгновенно в дурацкой улыбке расплылся.

— Лин, ты как себя чувствуешь? — спросил Юсар, отставая и пристраиваясь рядом со мной.

Надо же заботливый какой! В общем-то, как и все маги-врачеватели по отношению к своим пациентам.

— Нормально. Рана не беспокоит. С утра голова кружилась от слабости, но уже прошло все, — отчитался я по полной программе, как и полагается благодарному пациенту.

— Хорошо… кхм… а общее состояние как? Может быть эйфория? Беспричинная радость, внезапное желание сделать что-то странное?

— Юсар, ты уверен, что после ранения именно такие последствия бывают? — осторожно поинтересовался я.

Неправильные какие-то вопросы он задает, уж не тронулся ли умом в подземелье этом? Кто его знает, вдруг у него клаустрофобия и он тихонечко сбрендил с перепугу.

— Я так, для общей диагностики твоего состояния интересуюсь, — оправдался Юсар и бросил быстрый взгляд на Саффу, которая отстала на несколько шагов, демонстративно показывая, что наш разговор ее не интересует. Интересно, если его так волнует мое состояние, то почему он на Саффу поглядывает? Может быть, глаз на нее положил? Нет не похоже. В его взгляде какой-то другой интерес, не такой как у меня или у Каро, например. А Каро наш кстати, притих. Покорно плетется рядом с Колей и помалкивает. Вот всегда бы он так красиво молчал.

— Поберегись!

Я вздрогнул от неожиданности, когда Пардок заорал. И опять все повторилось. Огонь, дым, запах паленого, воздушная волна, дым рассеивается, и перед нами путь украшенный жареными тварями. У меня возник закономерный вопрос — а что я здесь делаю? Что мы все здесь делаем? Хватило бы одного Пардока с огнеметом. Ну и еще Юсара ему в помощники, чтобы дым своевременно разгонял.

Не вылезу из постели ни за что. Так и умру здесь. И пусть меня хоронят вместе с одеялом. Все бы ничего, если бы некоторые вокруг меня не суетились.

— Дуся, я не хочу есть!

— А пить? — спрашивает добрая Дульсинея.

— А пить — хочу.

— А нечего.

— А наколдовать слабо?

— А ты снова хочешь умыться?

— Нет. Ничего я не хочу.

— А придется.

— Ничего не придется. Отстань от меня.

Я накрываю голову одеялом, но эта гадская женщина стаскивает его с меня и заявляет:

— Так, сама встанешь, или я тебе ванную прямо в кровати устрою?

— Не хочу ванную!

— Надо. Тут, между прочим, мужчины ходят интересные. Время от времени. А ты выглядишь лохудра-лохудрой. Морда у тебя опухшая, и воняешь ты перегаром.

— Мне все равно.

— Считаю до трех. Раз…

— Отстань.

— Два… Два с четвертью и предупреждаю, что высушу после этого я только свою половину постели.

Ладно, поднимаюсь. Отхожу в угол комнаты и практически безропотно переношу повторное окатывание меня, любимой, ледяной водой и последующую сушку.

— Ну как, освежилась?! — радостно восклицает Дульсинея.

— Ага, — отвечаю и лезу обратно под одеяло.

Отстаньте от меня все.

— Дульсинея, простите, можно?

Опять этот Кирдык. Ну что он ходит всюду, как у себя дома?! Хм, а он у себя дома. И все равно, имею же я право уединиться?

— Ты поздноватенько как-то спрашиваешь, — ехидничает княгиня, — обычно люди сначала интересуются, можно или нет, а уже потом появляются.

Кто бы говорил! Она обычно вообще возникает без приглашения, и ни здрасте вам, ни простите за неожиданный визит.

— Иоханна проснулась? — интересуется Кир.

— Ага! Вон видишь глаз один из-под одеяла торчит? Вот это она и есть. Проснувшаяся.

— Я принес воды. Думаю, ей хочется пить.

Где? Где вода?

— Ну так напои! — насмешливо восклицает Дуся, — и вообще, Ханна, дай ключ. Я пойду прогуляюсь.