Весенние мелодии
Шрифт:
Маленькая и ладная фея с зелеными глазами замерла в корявых ручищах детектива Каллахана, а сам детектив Каллахан был близок к умопомрачению. Никак иначе невозможно объяснить наличие серебряных облаков, порхающих перед глазами крошечных ангелочков и звуки арфы…
Потом, несмотря на вполне очевидную и несомненную ночь, вокруг стало светло и даже немного ослепительно. Взорвавшаяся луна бликами оседала на траве – а может, то были облака? Рик Каллахан в точности не знал.
Знал он только одно: нельзя, немыслимо отпустить ее, эту маленькую, зеленоглазую, хрупкую и прекрасную принцессу! Нельзя разомкнуть
Они не помнили, как оказались в хижине. Огонь методично пожирал поленья в очаге, и тревожно метались по потолку тени, силясь разглядеть, что за странное существо оказалось на полу, на расстеленных волчьих шкурах?..
Джеки больше ничего не боялась. Ни черного человека, ни пересудов за спиной, ни того, что она что-то сделает не так. Она ничего и не делала – просто жила, впервые в жизни жила по-настоящему. Тонула в изумленных и восхищенных глазах своего мужчины, улетала с ним вместе в небеса, свободная и прекрасная, как птица.
Они любили друг друга сосредоточенно и нежно, яростно и страстно, робко и неумело, изучая и исследуя. Каждая секунда была маленьким открытием, каждый вздох отзывался эхом…
А вокруг стояла Великая Лесная Тишина, и звезды потихоньку убирались с неба, чтобы дать место разгорающемуся на востоке алому зареву восхода.
Сэм Каллахан остановился в тени очередного лохматого куста и досадливо поморщился. Обход дома по периметру ничего не дал. Все окна были темны и слепы, двери заперты. Видимо, в дом можно было проникнуть только через парадное, но что-то Сэма от этого удерживало, странное какое-то чувство, которому он никак не мог подыскать названия и потому злился.
Ветерок пронесся над запущенным и оттого вдвойне неприветливым садом виллы «Литания». Сэм вскинул голову. Вот дрянь! Как они здесь живут, в этом Нью-Йорке?
Вместо нормальной ночной прохлады и свежести ветерок принес запах… нет, скорее вонь. Запах падали и тлена, кисло-сладкий запах страха, гарь, вонючий дым… совершенно нереальное сочетание, учитывая Лонг-Айленд, частные владения богачей и полное отсутствие свалок на несколько миль вокруг. Это Сэм знал точно – местные обитатели предпочитали подбрасывать свой мусор под нос людям попроще, и потому весь мусор отсюда вывозился машинами…
Сэм безотчетно втянул ноздрями отвратный запашок – и двинулся в заросли, словно собака, взявшая след.
Разумеется, следует помнить, что сады на здешних виллах – это вам не палисадничек перед домом. По существу это нормальный парк площадью в несколько квадратных миль, где-то там, далеко, огороженный забором. Заблудиться здесь, может, и нельзя, но гулять можно долго. Впрочем, Сэм Каллахан хорошо умел ориентироваться на местности.
Всего лишь через четверть часа блужданий он вышел на небольшую поляну. Здесь уже не веяло падалью – здесь все ею воняло до небес. Сэм поморщился и стал внимательно оглядываться.
Подозрения насчет черных месс превратились в уверенность, когда он увидел алтарь. Сложенный из грубых булыжников в виде пирамидки, Сэму по грудь. Рядом с двух сторон в землю были вкопаны фигурки каких-то идолов – не то африканских, не то малайзийских. Сэм подошел ближе, стараясь не обращать внимания на запах.
Сверху на каменной пирамидке была выложена небольшая площадка, а на ней обнаружился и источник вони – останки какого-то некрупного животного, скорее всего, кошки. Самым омерзительным было то, что зверек совершенно явно погиб не своей смертью – его принесли в жертву. Поверхность пирамидки была вся вымазана липкой и темной жижей, Сэм предпочел к ней не прикасаться. Трава вокруг была вытоптана, повсюду валялись обрывки ткани, пустые бутылки и прочий мусор. Судя по всему, заброшенным это место не было…
Сэм огляделся по сторонам – и заметил наконец первое за сегодняшнюю ночь свидетельство того, что на вилле есть кто-то живой. Между деревьев тускло мерцал неподвижный огонек. Сэм Каллахан нахмурился, проверил пистолет в кармане и осторожно двинулся сквозь кусты на огонь.
Вскоре он вышел к маленькому и несуразному домику наподобие тех, которые зимой строят под мостами бездомные бродяги. Кое-как сбитый из фанеры, покрытый листовым железом сарайчик – так вернее. Из небольшого окошка, грязного и потому как бы подслеповатого, лился тот самый свет – такой же тусклый и невзрачный, как сам дом.
Сэм осторожно заглянул внутрь.
Стены, пол и потолок выкрашены в черный и багровый цвета. Море свечей. Десятки, а то и сотни. В шандалах, канделябрах, рюмках, на блюдцах и в специальных подставках, в церковных поставцах. Толстые белые свечи, тонкие восковые из церкви, венчальные – огромные и перевитые золотыми лентами. Декоративные в виде Микки-Маусов и Санта-Клаусов. Плавающие. Ароматические. Некоторые уже совсем догорели, некоторые были явно недавно зажжены.
От этого зрелища кружилась голова и рассеивалось внимание, но Сэм был старым полицейским, его такой ерундой было не отвлечь. Он вгляделся пристальнее.
В комнатке тоже имелся алтарь – ну или что-то вроде того. Перед алтарем стоял на коленях человек в черном балахоне. Голова его была опущена, так что Сэм мог разглядеть только то, что плечи у человека довольно широкие, а сам он худой и высокий. В данный момент Сэма гораздо больше интересовал алтарь, а также стена позади него.
Там были фотографии. Большие и маленькие, выполненные в фотоателье и вырезанные из газет и журналов. И всего две женщины на этих фотографиях. Сэм не сразу смог разглядеть лица, но когда разглядел – мороз продрал его по спине. Одна из женщин – черноволосая, худощавая, в свадебном платье и с испуганным лицом. Она же – в странном черном одеянии с букетом искусственных цветов. Она же – совершенно обнаженная, скорчившаяся, прикрывающая голову руками. Эти фото были нещадно изрезаны ножом и испачканы чем-то темным…
Вторая женщина… Сэм стиснул кулаки от гнева и боли. Малышка Джеки О’Брайен. Веселая золотоволосая куколка в шелковом платье. Молодая бизнес-леди, выходящая из офиса и на ходу разговаривающая по сотовому телефону. За рулем своей машины. На пороге своего дома.
Он следил за ней, этот черный мерзавец. Ходил тенью, фотографировал, замечал время, когда она идет на работу, когда возвращается домой. А потом приступил к действиям.
Сэм медленно отступил назад, под прикрытие кустов – и вовремя. Человек встал с колен и повернулся к окну. На что уж Сэм был привычен к самым разным типам, не блиставшим красотой и привлекательностью, и то вздрогнул.