Весенние сны
Шрифт:
– Господи. – Анастасия сочувственно сжала руку Хока. – Мы обратимся к властям и все им расскажем, покажем обломок этой шпоры, и они все поймут, – торопливо предложила Анастасия.
Хок в ответ лишь безрадостно рассмеялся.
– Почему ты не сделал этого раньше?
– По той же причине, по которой мы этого не сделаем сейчас.
– Что?!
– Ближе всего к нам форт Мохаве. Неужели ты всерьез полагаешь, что сюда направят полк национальных гвардейцев, чтобы разобраться с попыткой убийства, которая вполне может быть всего лишь несчастным случаем? Если же ты выступишь с обвинениями
Анастасия некоторое время молчала, обдумывая только что услышанное. Ей вспомнились мили и мили пустынных земель, что лежат между ранчо Хокинса и тем местом, где находится форт Мохаве. Наконец она посмотрела на Хока глазами, полными безнадежного отчаяния:
– Но ведь не может быть, чтобы мы совсем ничего не могли сделать, Хок! Нельзя позволить Латимеру и дальше творить беззаконие. Он должен ответить по всей строгости закона за злодеяния, которые причинил твоей семье и вполне может причинить теперь моей.
Хок удовлетворенно кивнул.
– Я думаю, нужно предупредить твоих родителей, – сказал он. – Это самое малое, что мы можем сделать. Потом надо довести стадо до места. Латимер постарается нам помешать, так что нужно быть готовым ко всему. И мы отомстим, Анастасия, не стоит этого бояться. Я так долго ждал и научился стольким вещам, что не отомстить за все содеянное Латимером будет непростительно.
Анастасия кивнула, поняв наконец все. Ранчо ее родителей нужно спасти, а северную Аризону превратить в такое место, где человеку не придется каждую секунду опасаться за свою жизнь. Она поможет Хоку в этом. Родители, можно не сомневаться, к ним присоединятся. На этот раз Ти Эл Латимеру его преступления с рук не сойдут.
– Давай вернемся на ранчо, – решительно сказала Анастасия. – Я хочу предупредить маму и папу.
Хок кивнул, поднялся на ноги и увидел, что солнце уже начало опускаться за горизонт. Близился вечер. Действительно, пора было поспешить назад. Посмотрев на Анастасию, он залюбовался игрой малиновых лучей заката на ее золотистых волосах и невольно потянулся губами к ее лицу, чтобы запечатлеть еще один поцелуй, но Анастасия уже поднималась, опершись левой рукой о землю.
Внезапно Хок услышал звук трещотки и увидел гремучую змею. Пока они увлеченно обсуждали преступления Латимера, она подползла к ним совсем близко. Резкое движение Анастасии разозлило змею, она поднялась на хвост, готовая в любой момент броситься в атаку, несущую смерть.
– Стейси, – напряженным, но ровным голосом сказал Хок, – не двигайся. Тихо...
– Что? – обернулась она к нему и подняла левую руку.
Большего и не требовалось. Змея метнулась вперед и вонзила свои ядовитые зубы в руку Анастасии, с легкостью прокусив насквозь тонкую кожаную перчатку. Выражение изумления и боли на лице Анастасии сменилось неподдельным ужасом, когда она повернула голову, чтобы посмотреть, что случилось с ее рукой: С диким воплем она отдернула руку и попыталась вскочить на ноги, но Хок, выхватив из-за голенища нож, уже был около нее.
Он схватил змею за шею, одним яростным взмахом отсек ей голову, отшвырнул далеко в сторону и, наступив сапогом на все еще извивающееся тело, обрубил с хвоста костяные трещотки. Быстро обтерев окровавленный нож о штанину, Хок подобрал змеиную трещотку с земли и сунул себе в карман, только после этого повернувшись к Анастасии, которая застыла на месте и смотрела на него громадными, полными слез глазами.
– Хок, я теперь умру, да? – выговорила она прерывающимся осипшим голосом.
– Не умрешь! – буркнул он в ответ и сорвал перчатку с ее укушенной руки. Увидев глубокие, уже начинающие опухать темные ранки на месте укуса, Хок сквозь зубы выругался.
– Я же знаю, что умру, Хок. Ведь никто никогда...
– Прекрати! У нас мало времени, – оборвал он ее причитания, торопливо развязывая свой шейный платок. Наконец он сорвал его с шеи. – Сядь. Я сейчас перетяну тебе запястье.
– Хок... – только и сумела выговорить Анастасия немеющими губами.
Тот бесцеремонно толкнул ее на землю и, сделав из своего шейного платка подобие жгута, мигом туго-натуго перетянул ей запястье. Ни секунды не мешкая, он вытащил из-за голенища нож, торопливо чиркая, зажег подряд несколько спичек и обжег лезвие на их пламени. После этого посмотрел на Анастасию, которая апатично следила за его действиями.
– Прости, но сейчас я вынужден сделать тебе больно. Ляг и постарайся расслабиться.
– Хок, давай лучше эти последние минуты побудем вместе. Обними меня. Я не хочу...
– Черт возьми, ты пока еще не умерла! – оборвал он и, опрокинув ее на спину, крепко схватил за все сильнее болевшее запястье, сел рядом с ней, зажал ее руку коленями и быстро сделал два глубоких надреза поперек каждого укуса. Глубоко вдохнув и задержав дыхание, Хок наклонился и начал, часто сплевывая, отсасывать яд из ранок.
– Хок, Господи, что ты делаешь?! Ты же отравишься!
Не обращая на ее слова никакого внимания, он продолжал отсасывать и сплевывать яд, зная, что любой ценой должен не дать ему разойтись по всему телу.
– Хок, со мной что-то неладное делается... ни рукой, ни ногой пошевелить не могу... Я...
– Лежи спокойно, Анастасия! И не вздумай двигаться! Я стараюсь высосать весь яд. Чем меньше ты будешь двигаться, тем меньше яда кровь разнесет по телу, понимаешь?
– Хорошо, Хок, – еле слышно ответила Анастасия, из последних сил терпя дикую боль в руке.
Солнце уже тронуло нижним краем горизонт, а Хок все продолжал возиться с ядом. Наконец, когда последние отблески заката окрасили небо в багряный цвет, он решил, что сделал все, что мог. Он встал, огляделся, перевел взгляд на Анастасию:
– Я тебя сейчас подниму. Расслабься.
– Обними меня крепче, Хок. Я не хочу, я не могу тебя покинуть!
– Стейси, с чего это ты решила, что покинешь меня? Я отвезу тебя в Хано – это пуэбло моего народа тева. Они помогут спасти тебя.
Когда он бережно поднял Анастасию на руки, лицо ее озарилось слабой улыбкой.