Весенний детектив 2010 (сборник)
Шрифт:
– Я беру вину на себя! Вы тут ни при чем. Не драться же вам со мной?
С этими словами Башкиров приглядывался к замку, подбирая соответствующую железку. В его действиях чувствовалась уверенность профессионала. В голову Ирины опять закрались сомнения.
– В молодости я подрабатывал слесарем… А вы уже причислили меня к воровской братии? Никогда не торопитесь с выводами, милая барышня. Я не имею отношения к криминалу. Капитал заработал своим горбом и мозгами, которыми снабдили меня родители, – интеллигентные люди, между прочим…
Замок не поддавался. Башкиров поменял железку и поднял глаза на Ирину.
– Не переживайте вы так! Я покупаю дом! Ради этой самой комнаты!
– Что-о?
– Мое слово надежнее любого подписанного договора, – заверил он. – Наведите справки и убедитесь. Ваш директор уже наверняка выяснил все, что сумел… Позвоните ему.
«Откуда я знаю его фамилию? – гадала она. – Эти насмешливые темные глаза, упрямый подбородок, неторопливые властные жесты? Он невероятно близок мне и невероятно далек…»
Щелк! Замок, опасаясь быть сломанным, предпочел сдаться. Башкиров на мгновение замер. Ирина ойкнула и отступила назад. Любые слова показались бы сейчас напыщенными или комичными. Он просто открыл дверь…
– Может, не надо? – прошептала она.
Но Башкиров ее не услышал. Любопытство взяло верх над страхом, и она вошла вслед за ним в зеленоватое, словно морская вода, пространство комнаты… Этот оттенок придавало воздуху солнце, отраженное от бирюзовых стен. Комната была пуста, если не считать легкой драпировки, закрывающей полукруглую нишу между окнами.
Ирина ничего под ней не увидела, но стоило ей переступить порог, как у нее внутри открылось какое-то глубинное понимание происходящего – будто рассеялся густой туман, окружавший ее. Она забыла о запрете, который они нарушили. Она уже не думала о Башкирове как о недоступном мужчине и только следила за его действиями.
Он сдвинул драпировку в сторону, и перед изумленным взглядом Ирины явилось пестрое пятно – то ли языки огня, то ли запечатленный в движении ослепительный вихрь. Это были какие-то фрагменты старой росписи: в некоторых местах виднелись пробелы, как будто она сильно пострадала от времени. Но пробелы эти – что удивительно – не разъединяли картину, а, напротив, придавали ей некую мистическую цельность, словно подтверждая избитую истину о существовании нетленного и неподвластного скоротечному бегу минут и часов.
Башкиров сиял от восторга.
– Я не верил… – повторял он. – Не верил! Мне стыдно… Неужели это она? О, как она прекрасна!
– Кто?
– Я обманул вас, – пробормотал он, не отрывая взгляда от росписи. – Я знал про комнату, но не смел и думать, что… Я приехал сюда из-за этой красавицы, древней, как сами веды… [8] Не верю своим глазам! Я потрясен… А вы?
Ирина не понимала, о чем он говорит.
– К счастью, я приехал вовремя! Я полгода мотался за границу и обратно, заключал важные контракты… И вдруг случайно узнал, что Ахтырин выставил на продажу свой дом. На следующий день я уже взял билет на самолет и вылетел в Москву… Оказалось, дом еще не продан! Невероятно…
8
Веды – древнеиндийские священные тексты.
Кто-то из них двоих сошел с ума.
– Что с вами? – осторожно спросила она.
Он с недоумением повернулся:
– Со мной? Вы думаете, я сумасшедший? Вовсе нет… Разве вы не видите ее? Это апсара из разрушенного храма Индры [9] . Небесная плясунья, которая услаждает взоры богов. Несущая свет! Она сама – пламя. Ее огонь пронизывает тьму и открывает глаза слепым…
9
Индра – в ведизме бог грозы и бури, позднее бог войны, царь богов.
В ушах Ирины назойливо насвистывала флейта, стучали барабаны. Она чувствовала, что Башкиров тоже слышит призрачную музыку.
– Смотрите же! Смотрите… Это апсара, танцующая для Индры! Ахтырин отыскал-таки развалины храма в джунглях. Я думал, он выдает фантазии за действительность. А он нашел ее и привез сюда! Перенес ее сокровенную тайну через тысячи километров…
– Как это возможно? – выдавила Ирина, преодолевая оцепенение.
Среди множества изогнутых линий и красок она не сразу различила гибкую крутобедрую деву с поднятыми над головой руками. Ее богато изукрашенные одежды развевались, обволакивая тело сверкающим облаком, в волосах блестели жемчужины. Отсутствие некоторых кусков изображения ничуть не портило дивную, сверхъестественную красоту апсары…
У Ирины кружилась голова. Слова Башкирова доносились до нее сквозь флейту, барабаны и колокольчики.
– Конечно же, он не соскребал фреску с камней… Думаю, Ахтырин нанял какого-нибудь местного художника, и тот скопировал уцелевшую апсару. Здесь мы видим лишь ее бледную тень, нанесенную на загрунтованную штукатурку…
«Если это тень, то каким образом она воздействует?» – подумала Ирина. Башкиров тут же уловил ее мысль и ответил:
– Дело не в деталях изображения, а в идее – именно символ концентрирует энергию, которая воспринимается человеком.
С ними обоими происходило нечто ужасное. Галлюцинации! Странные видения застилали сознание… На фоне этих видений голос Башкирова звучал резким диссонансом.
«Несущая свет…» – звучало в ушах Ирины.
Она ощущала себя не то чтобы раздвоенной, ее реальность расслоилась во времени, разделилась на несколько эпизодов. Должно быть, с Башкировым происходит то же самое…
Она вдруг ясно, отчетливо увидела, кто допустил ту роковую ошибку в расчетах, которая убила ее родителей: строительством туннеля руководил Башкиров. Не тот, кто стоял сейчас рядом с ней, другой… Вероятно, его отец.
«Вот что означает несущая свет, – подумала она, глядя на лукавую улыбку апсары. – В ее присутствии тайны исчезают! А вместе с ними и тонкая ирония жизни, и непостижимая загадка судьбы…»
Башкиров испытывал примерно то же чувство раздвоенности – он как будто находился тут и там, в недавнем прошлом, где отец, умирая, объявил ему свою последнюю волю.
«Найди ту девочку, дочь инженеров Полуниных, и сделай что-нибудь для нее. Сними грех с моей души!»
«Они были твоими друзьями?»