Весьма опасная игра
Шрифт:
– Так в них и состоит клад, сэр?
– Только Бог знает, из чего он состоит; из тех, кто приезжает на поиски, никто толком ничего не знает. Рассчитывают узнать, когда найдут.
– А миссис Волков, что случилось с ней?
– Волкова, – машинально поправил я. – В русском языке фамилии имеют и женские окончания. Да, это хороший вопрос. Никто никогда не встречал ее. Считается, она покинула Финляндию; и вместе с тем каждый новый слух был вызван тем, что она где-нибудь обнаруживалась. Вспомните, все это было сорок лет назад. Она давно могла умереть.
Я бросил
– Что до меня, то я не понимаю, почему, если клад всегда был здесь, она в двадцатых годах просто не вернулась и не забрала его. Или почему, когда старина Волков погибал, она просто не сунула хотя бы часть драгоценных камней или золота себе в карман.
Он сочувственно покачал головой.
– Вас нанимали, чтобы попытаться найти его, сэр?
– Время от времени. Я не люблю такую работу: в конце концов, когда не находят клада, это отбивает желание платить.
Хомер улыбнулся. Вскоре я повернул на восток и начал снижаться, чтобы оказаться ниже зоны действия радаров, прежде чем войти в запретную зону.
Озеро, на которое я держал курс, находилось в запретной зоне и теперь до него оставалось около двадцати миль. Оно было ярдов 400 длиной с запада на восток, и большей частью около 50 шириной. Проблемы для посадки создавал островок на расстоянии двух третей длины озера от восточного берега. Островок образовывал пролив в форме бутылочного горла шириной всего 20 ярдов и приводил к тому, что посадка на озеро казалась сомнительной затеей.
Для начинающих пилотов, возможно, так все и было. Но я успел стать старым тертым волком, и уже вдоволь накрутился в этих краях, сажая гидроплан в самых сомнительных местах. А то, что место выглядело непривлекательным, было одним из его преимуществ: на этом острове под грудой хвороста у меня была куча канистр с бензином, так что я мог заправляться горючим, не возвращаясь для этого в Ивало или Рованиеми. Зная длительность моих полетов, Вейко и Оскар Адлер могли заподозрить, что у меня где-то был промежуточный склад, но я надеялся, что по виду озера они не догадаются, где он.
Я сделал круг над хижиной в лесу, чтобы показать Хомеру, в какую сторону от озера она находится, затем пошел на посадку. На восточном краю озера был небольшой песчаный пляж, я выпустил под водой колеса и загнал "Бобра" на него, чтобы мы могли выгрузиться, не замочив ног.
Первое, что сделал Хомер, – открыл один из своих ружейных футляров и вытащил тонкую одноствольную складную винтовку с предохранительными кольцами вокруг мушки. Достав коробочку патронов, пять из них вставил в магазин, потом забросил винтовку на плечо. И только тут заметил, как я пристально слежу за ним.
Он улыбнулся.
– Вы говорили, что в здешних местах есть медведи, сэр. Я не могу вам не доверять.
Вполне справедливо. Почему медведям нужно было ждать до завтра, чтобы свести с ним счеты, если он уже был под рукой?
Я принялся сбрасывать его
– Какими ружьями вы пользуетесь? – спросил я.
– Все фирмы Парди, в Лондоне. Не помню, чтобы стрелял из каких-то других. Для медведя у меня "Магнум 300", – он тронул винтовку на своем плече. – Затем винтовка 7, 62 на случай, если найду лосей. И еще пара ружей.
– Каких?
– Вы, вероятно, назвали бы их дробовиками, сэр.
– Мне кажется, что "Магнум 300" немного легковесен для стрельбы по медведю, – сказал я просто так, чтобы поддержать беседу.
Я знал охотников, любящих поспорить о весе и калибре пуль. Моим же единственным средством при появлении медведя был немедленный взлет.
Он мрачно покачал головой.
– Есть точка зрения, вполне совпадающая с вашей, сэр. И если вы намеревались бы застрелить из такого ружья зверюгу с толстой шкурой, то я бы с вами согласился. Но у медведя шкура мягкая, и вы, конечно, не забыли, что существуют специальные патроны "магнум". Конечно, если вы при этом будете находиться достаточно близко.
– Близко?
Он посмотрел на окружающие тонкие серо-зеленые деревья и тяжелые валуны, сливавшиеся с подлеском и опавшими ветками, которые не расчищались с незапамятных времен.
– В такого рода местности, – сказал он, – 20 ярдов было бы достаточно.
– Боже, – вздохнул я.
Я не мог себе даже представить Фредерика Уэлса Хомера с его ангельски-детским личиком, даже с "Магнумом 300" от Парди, оказавшегося в 20 ярдах от медведя. Но потом, как следует подумав, я заключил, что, может быть, его невозмутимость – именно то, что нужно в поединке с медведем.
Он сказал почти примирительно:
– Возможно, вы догадываетесь, сэр, что смысл охоты, как рискованной игры, заключается в том, чтобы оказаться близко.
– Конечно, – тут же ответил я, словно действительно догадывался, и продолжал сбрасывать багаж.
Но тут я вспомнил об одном намерении, которое обдумывал не меньше пары лет.
– Возможно, вы мне сможете помочь советом, – сказал я. – Я подумывал приобрести какое-нибудь ружьишко, только на случай иногда случающейся вынужденной посадки. Знаете, чтобы подстрелить какую-нибудь дичь на ужин. Но еще приятнее иногда использовать его, когда какой-нибудь медведь попытается завалить на ужин меня. Могу я это сделать с помощью одного ружья?
Он сразу же ответил:
– Двенадцатый калибр.
– Дробовик? А что он сделает медведю?
Хомер улыбнулся.
– Вы удивитесь, сэр. Если находиться в нужном месте и подобраться близко, двенадцатый калибр без сомнения завалит медведя.
– Раз мне дают такой совет, я не хотел бы подбираться близко.
Он снова улыбнулся.
– Но вы же можете взять для двенадцатого калибра литую пулю. Та свалит медведя на расстоянии ярдов 60, а то и больше. С пулей в одном стволе и дробью на дичь в другом вы получаете настолько гибкие возможности, насколько это может дать одно ружье. Может быть, вы позволите мне написать фирме Парди от вашего имени, сэр? И когда вы следующий раз будете в Лондоне, ...