Весна безумия
Шрифт:
– Сиськи отрастишь, мы тебя найдём!
Как оказалась дома, я и не помнила. Но после этого случая со мной начали происходить странные вещи. Не было и речи о том, чтобы я могла теперь пройти сквозь арку. Я бы, наверное, не пошла сквозь неё даже под дулом пистолета. Стала обходить дом с другой стороны. И даже при взгляде на арку, не могла пошевелиться, дыхание перехватывало, а сердце замирало.
Затем появился сковывающий страх темноты. Я вскрикивала по ночам, металась
Я постоянно принюхивалась ко всему, везде мерещился запах пива и сигарет. Моё обоняние работало, наверное, на двести процентов, настолько остро я стала чувствовать запахи.
Со временем меня пугало всё больше и больше вещей: старшеклассники в школе, полутёмные коридоры. Затем я стала бояться контрольных, проверочных работ. Меня сковывал такой же звериный ужас, как и при виде арки. Бросало в пот, сбивалось дыхание, и сердце быстро-быстро билось, казалось, ещё секунда – и я задохнусь, умру.
За год моя тревога переросла в панические атаки, которые раз за разом становились всё сильнее. И я не понимала, что со мной происходит, это вселяло ещё большую тревогу.
В четырнадцать, когда моё тело повзрослело, стало настолько страшно, что я отказалась выходить из дома. Мне мерещились глумливые голоса тех парней в голове. Всё время казалось, что они прямо за спиной, они нашли меня. Я начала думать, что схожу с ума.
Родители отводили меня, как маленькую, в гимназию, пока однажды я не стала падать в обмороки.
Так я и оказалась в психоневрологическом отделении детской больницы. Мне почему-то поставили диагноз посттравматическое стрессовое расстройство. Сначала меня лечили транквилизаторами, потом начались сеансы с психологом, и параллельно почти три года антидепрессантов. Потребовался, наверное, год, чтобы подобрать нужный препарат, но зато за это время я пришла в норму и полностью избавилась от панических атак. Потом постепенно снижала дозу лекарств, и в прошлом мае совсем ушла от антидепрессантов.
Я никому ничего не рассказывала, даже Инге. Мне было стыдно и страшно. И я чувствовала вину, ведь наверняка бы начались вопросы типа: «Почему ты не кричала? Почему не отбивалась?».
Сама задавала себе эти вопросы сотни раз и не находила ответа. Страх будто парализовал меня тогда, и я не сопротивлялась. Позже мой мозг выдал историю, за которую я уцепилась, как за спасательный круг. Верила в неё, будто это было правдой, и рассказывала всем, что в этой арке когда-то убили маленькую девочку, и поэтому я боялась там ходить. Хотя доля правды в выдуманной истории была, мне казалось, в этой арке действительно убили маленькую девочку внутри меня.
Сейчас я уже подкована в теории, перечитала после больницы кучу информации про панические атаки и про ПТСР. В то время как раз и осознала, что ПА меня не убьёт, а когда знаешь врага в лицо, его легче победить.
Целый
Самым сложным оказалось избавиться от страха запахов. Я до смерти боялась душка пива. И врач даже однажды принесла на приём бутылку тёмного. Психолог в больнице заставляла меня нюхать и даже пить пиво! Оказалось, что этот напиток хоть и мерзкий на вкус и запах, но меня не убил. И постепенно я перестала его бояться, но обострённое обоняние так и не притупилось.
Глава 9. Примирение
– Мам, больше такого не повторится, – пообещала я.
Мне стало стыдно за вчерашнюю истерику: мама была такая молчаливая и грустная.
– Яночка, ты всегда можешь рассказать мне всё, что тебя тревожит.
«Чтобы и ты тревожилась?» – мысленно ответила я.
Мама и без меня нервная, постоянно беспокоится обо всём подряд. Поэтому я миллион раз подумаю, прежде чем рассказать ей что-то. И обычно редко делюсь проблемами. Если мне нужно было выговориться, я отправлялась к подруге.
Инга между делом периодически напоминала о себе. Но, пока я была в больнице и ехала с мамой обратно, не читала сообщений.
Дома мне проходу не давала Сонечка – у неё, видимо, случился приступ сестринской любви, и малявка основательно на меня наседала. И после прочтения «Колобков» я всё-таки открыла тонну сообщений от Инги. Вчерашние простыни текста и голосовых я пролистала, открыла лишь последнее:
«Яна, хватит меня игнорить!»
Написала ей:
«Я здесь, раньше не могла ответить».
«Прости меня! Прости! Прости!»
Инга начала закидывать меня извиняющимся и слезливыми стикерами, как будто от их количества зависело моё прощение.
И чтобы прекратить этот поток спама, я написала ей: «Хорошо! Прощаю!»
Стикеры тут же сменились на радостно-прыгающих.
«Гоу ко мне! Придёшь?»
И если вчера я думала, что навсегда отгородилась от Инги, то сейчас всё стало вдруг привычно, обыденно. И я правда соскучилась. Написала, что зайду. Да и вечером нам вместе идти в кванториум: ей на робототехнику, мне на химию. Время поговорить было, а уроки планировала сделать перед сном.
Из-за выглянувшего солнца и весело тренькающих синичек мне показалось, что на улицу уже стучится весна. Я в поездке вспотела в зимней куртке, поэтому сменила пуховик на свой любимый весенний плащ. Но солнце наглым образом меня обмануло: оно грело лишь сквозь стекло, а на улице холодный ветер пробирался под полы плаща. Грел меня лишь васильковый шарф, но всё равно, пока дошла до Инги, поняла, что продрогла.