Весна веры
Шрифт:
А тут такой дом! Домина! Махина! Ежели чего и пропадет, так не сразу заметят!
Понятно, позаимствованное Пашка отдавал не отцу, который начал бы ругаться и драться, а матери, которая каждой медяшке рада была. Понимала все, но Пашку и хвалила, и благодарила, и спасителем своим называла, и лучший кусок подкладывала…
Вот и сейчас Пашка спустился в дымоход.
По идее, великого князя Гаврюши в этой спальне не должно было быть. Но пьяному закон не писан. Куда захотел, туда и пошел.
Мальчик услышал сопение
Чтобы небольшое?
Из небольшого оказались два перстня, которые Гаврюша попросту стянул с рук и бросил на столик рядом с собой. Бумажника при нем, понятное дело, не было. Пашка подумал минуту, но решил не брезговать ничем.
Дядька явно в таком состоянии, что поутру ничего не вспомнит. Так что кольца за щеку, сам в камин… а что это там заскрипело? Идет кто?
Пашка не хуже хорька ввинтился в камин – и замер, не рискуя шевелиться. Не в трубу, сейчас карабкаться станет – нашумит. А вот сбоку, там вроде выемки есть, и обычно туда никто не смотрит, и темно, а увидеть черного от сажи мальчишку, ночью, в черном от сажи камине…
Нереально.
Пашка даже глаза прикрыл, разве что через ресницы подглядывал.
И видел молодого бледного человека, который встал над Гаврюшей. Стоял, смотрел, а потом пробормотал: «Прости, отец…».
И накрыл лицо лежащего подушкой.
Гаврюша что-то почуял сквозь сон и опьянение, дернулся раз, второй, но как мог сопротивляться пьяный? Он и руками-то дернуть не мог, глаза не открыл.
Все закончилось очень быстро. Тело расслабилось, в спальне гадко завоняло. Мишель забрал с собой подушку и вышел вон.
Пашка в ужасе вжался в стену камина.
Отец!
Жуть-то какая, чтобы вот так…. Родного человека…
Кошмар!
Нет, ни на минуту он тут не останется!
Пашка едва от ужаса перстни не проглотил. И отцу рассказал, что видел.
Трубочист выслушал его – и отвесил крепкий подзатыльник, от которого перстни все-таки проскользнули в горло.
– Молчи, сопляк! Не было тебя там! И не видел ты ничего! Понял?!
Пашка закивал головой.
– Понял, батя…
– То-то! Молчи! Убьют ведь!
Это Пашка понимал.
И честно молчал. Даже когда три дня по кустам прятался, чтобы перстни добыть, молчал. А матери их отдать все ж побоялся.
Если их искать будут… мать далеко от дома не уедет, отдаст в ближайшую лавку, а куда уж они оттуда уйдут? Ежели на глаза тому… отцеубийце попадутся?
Он отца не пожалел, а уж Пашкину семью и вовсе приговорит!
Но и выкинуть – как?
Пашка их запрятал в тайное место, и решил пристроить при случае. Мало ли кто? Мало ли что?
Наутро поместье облетела печальная весть.
Скончался великий князь Гавриил. Люди, горе-то какое! ГОРЕ!!!
Мишель рыдал, не скрывая слез, его поддерживали, утешали, выражали ему соболезнования… надо понимать! Отца парень потерял!
Вот ведь горе горькое!
Дядя, потом отец… ну хоть бы какая душа родная… как же не везет бедняге!
Глава 10
Русина, Звенигород
Кого жом Тигр НЕ любил? До бешенства?
Да, были и такие люди. К примеру, вот эта! Освобожденка пламенная!
Стоит, волосы в гульку убраны, глаза навыкате, морда самая что ни на есть благочинная… жама Голубица. Кроткая…
Для своих (только тихо, чтоб не услышала) Гулька. Супруга жома Пламенного.
Кстати – законная. Венчанная.
Вот как так получается? На словах жом Пламенный громко осуждал церкви, и за лицемерие их громил, и всячески пренебрегал, но… с супругой-то венчался по всем правилам! И кто тут лицемер? И эта… крыса летучая туда же! Пережиток прошлого, опиум для народа, бред сумасшедшего, отрыжка средневековья… ну и не венчалась бы? Так нет ведь, еще и в фате в храм шла, как приличная. Смешно даже. Стоит, рыло постное…
– Что вам угодно, жама?
– Нам надо поговорить, жом Тигр.
Тигр ни о какой-такой-рассякой надобности и даром не подозревал, но вдруг что полезное скажет?
– Проходите, жама, – посторонился он. И все же не удержался. – Главное, чтобы супруг вас не приревновал, если узнает о нашей встрече наедине.
– Не приревнует, – даже слегка польщенно отмахнулась жама. – Пламенный знает, что я верна только ему и Освобождению.
Всему сразу? Или правильнее сказать – сразу всем?
Тигр подавился своим ехидством, и решил помолчать. А то ведь как выскажется… а дура это злопамятная и подлая. С ней еще не всякая крыса сравнится, те милейшими созданиями бывают.
– Проходите, жама. Что-то выпить?
– Не пью.
– Тогда просто присаживайтесь. Что привело вас ко мне?
– Яна Воронова, – коротко ответила жама. – Кто это?
Тигр порадовался, что ничего не налил. Впрочем, слюной он тоже отлично подавился, и едва не скончался на глазах у дамы, отчаянно откашливаясь и отплевываясь.
– Кха! ТЬФУ!!! КТО!? КАК!?
Вопросов было очень много, пришлось их сплевывать вместе со слюнями, но жама поняла. И разъяснила подробно и обстоятельно. Были и у нее хорошие качества. Она искренне считала, что вокруг все дураки, а значит, и разговаривать с ними надо доходчиво. Объяснять по десять раз и не обижаться, если дойдет только на одиннадцатый. Ну дураки же!