Веснушка и Дракон. Пленники тумана
Шрифт:
– Ну и зоркие же твари!
Твари к слову уже пикировали и с грохотом десятков Тунгусских метеоритов падали с небес. Окружили меня и замерли, как истуканы, словно по чьей-то команде.
Бежать некуда.
Вперёд выволоклась самая крупная из зверюг. Её мощное тело с выточенными мышцами покрывали глубокие борозды – ссадины. Каменные крылья сложились и словно намертво пристыли к спине, а к глазам горгульи были нелепо прилажены самые обычные очки!
Но стоило мне отшатнуться, тварь молниеносно подалась вперёд. Она прекрасно видела и без помощи линз и, кажется, её до жути заинтересовал блеск бусин и дырявых монеток в моих волосах.
Зашевелились силуэты и прочих горгулий.
– Нравится? – в отчаянии тряхнула я головой.
Слёзы утереть было некогда. Наверное, в тусклом свете фонарей, они тоже сияли серебристыми дорожками на чумазом от пыли лице.
– Любишь блестяшки?
Горгулья в ответ анатомически нереально извернула голову, и впрямь с нездоровым интересом наблюдая за переливом монеток.
Вырывать намертво вкрученные в пряди волос украшения долго и больно. Тварь может потерять интерес и снять с меня скальп самостоятельно.
Потому я и отважилась на сумасшедший шаг.
– Смотри, а у меня есть кое-что что получше, птичка! Лови!
Я размахнулась. Горгулья предупреждающе зашипела, припав к земле. Но камешек, которому уготовано было стать моим спасением, уже вырвался из кулака.
Прочертив сияющую дугу, будто кусок раскалённого металла, он со звоном упал за спиной крылатой твари в очках.
Горгулья закрутилась на месте. Сцапала драгоценность, зашипела на медленно ползущих к ней сородичей, а я уже швырнула очередной рубин ещё выше и дальше прежнего. За ним ещё и ещё.
Горгульи бросались за камнями с оглушительным рёвом, а я ничуть не тише плакала во весь голос и швыряла камень за камнем.
Страшно было, что рубины вдруг закончатся, и горгульи примутся за меня! Но камней в лотках фургончика оказалась тьма-тьмущая.
Когда площадь заполнилась скрежетом камня, а ни одна горгулья не осталась без дела, я бросилась бежать. Нырнула меж домов, надеясь спрятаться. Но туман пеной выдулся из стен и земли, преграждая путь.
В глубине клубов бродили тени и шёпот, стоны и плач. И вновь запахло... ничем. Пустотой, самой страшной и необъятной.
Придётся искать укрытие в шаге от зверюг.
Не раздумывая, я ринулась на площадь. Взбежала по лестнице к одной из дверей. Ухватилась за латунную ручку со здоровенным оголовком...
– Заперто, дери тебя черти!
Затравленно оглядевшись, я гуськом поковыляла к соседнему дому – двухэтажному, с пыльными витринами магазина на первом этаже, – но призадумалась.
Бить стёкла, чтобы прорваться внутрь, точно не стоит.
Следующий дом – и история с запертыми наглухо дверьми повторилась. С размаху я саданула кулаком по кнопке звонка, но ответом была тишина. Даже трель не доносились!
Действительно, чем бы ни было это Чёртово место, ни один нормальный человек не отопрёт, когда площадь кишит каменными монстрами и жутким, словно живым, туманом.
Уж я бы точно не открыла посреди ночи растрёпанной сумасшедшей в окровавленной толстовке. Не в этой жизни.
Горгульи наконец собрали разбросанные рубины и жадно бросались друг на друга, рыча и огрызаясь. Те, что посмышлёнее, недоумённо крутили головами. Щёлкали клювами и зубами, ища источник блестяшек – меня.
– Где-е-е? – раздалось лязгающее, хриплое, и каменные крылья, всё как одно, расправились. – Обману-ула... Иска-а-ать!
От страха я едва не сроднилась со стеной давненько нестриженой живой изгороди. Чутьё подсказывало – трюк с камешками себя исчерпал.
Горгульи, с особым трепетом прижимая рубины к каменным туловам, поднялись в воздух. Суматошно бросались от дома к дому, от крыши к крыше. Грохотали и ревели.
Продираясь сквозь кусты и стараясь держаться в тени, я кинулась к покосившейся одноэтажной хибаре с деревянными ставнями. Со всхлипом отчаяния навалилась на дверь.
– Если придётся... – угрожающе завела я, совершенно не представляя, что стану делать, если не попаду внутрь, как несмазанные петли скрипнули.
Я ввалилась в полутьму прихожей, как нетрезвый Санта. Запнулась о брошенный зонт, въехала в огромный пустой аквариум на тумбе и встала, как вкопанная. Вслушивалась в скрипы и шорохи, пытаясь отгородиться от творящейся снаружи вакханалии.
Дом и впрямь был покинут и тих. Как раз то, что нужно!
Радостное волнение прокатилось от макушки до пят. Я прорвалась! Я в безопасности!
– Боже, храни Америку... – только и выдохнула с облегчением, оглядывая убежище в лучах фонарного света, льющегося из открытой настежь двери.
Спохватившись, я поспешила к порогу. Но едва наметилась замуровать вход – желательно чем-нибудь потяжелее, вроде комода, – за спиной раздался самый отвратительный в темноте звук – скрип половиц.
Один короткий вздох… Я и обернуться не успела, как нечто тяжёлое с размаху шарахнуло меня по затылку.
Глава 2. Блондинки атакуют
Копна рыжих вьющихся волос, собранных на затылке, смягчила удар. Но даже будучи в темноте, я ощутила, как ослепла и на мгновение потерялась в пространстве.
Очнулась, как водится, на полу всё под тот же скрип половиц. В проёме возвышалась странная фигура.
Русская матрёшка! Тот же миниатюрный торс и округлый объёмный низ.
Матрёшка прекрасно могла меня рассмотреть, а вот мне пришлось довольствоваться расплывчатым силуэтом.
– О, mon Dieu![1]
Что-то глухо бухнулось на пыльный ковёр прямо к ногам матрёшки.
Так и не прояснившись, зрение исчезло окончательно, когда единственная полоска света погасла. Послышался щелчок дверного замка. Каблучки дробно застучали, и меня накрыл матрешкин низ, состоящий, к счастью, из вороха шуршащей ткани.