Весны гонцы. Книга 1.
Шрифт:
Подойдя к дому, она обнаружила в авоське котлеты, хлеб и пирожные, купленные на общие с Лилей деньги. Как глупо! Что теперь с этим делать? Гнев прошел — долго сердиться Алена не умела, — стало неловко, досадно, что так грубо вела себя. Минут через пятнадцать вошла Лиля, стала извиняться, что-то объяснять.
— Ладно! — прервала ее Алена. — Раздевайся, а я пойду котлеты поджарю.
Обе старались не ссориться больше, говорили о посторонних вещах, и тут впервые завели речь о «Тихом Доне», о Григории Мелехове. Алена осуждала его «за безответственность в общественном и личном»,
— Сашка Огнев на него похож.
— Ты что! — Алена с удивлением заметила, что будто бы и обиделась за Огнева, она поспешила объяснить: — Мне, наоборот, он кажется принципиальным до тупости.
Лиля засмеялась.
— Он, конечно, принципиальный! Но про тупость — это ты пальцем в небо. Нет, он, знаешь, чем на Григория похож? Такой же добрый и бешеный.
— Он добрый? — с недоумением возразила Алена. — Ему бы прокурором быть!
Лиля замахала руками.
— Он только издали колючий… А между прочим, он про тебя тоже нелестно отзывается.
Алене отчаянно хотелось спросить, что же такое говорит про нее Огнев, но она лишь пренебрежительно пробурчала:
— Очень рада. И вовсе не желаю ему нравиться. — И принялась собирать посуду со стола.
Лиля, откинувшись на спинку стула, смотрела на нее критически:
— Говорит, у тебя на голове перманент, а в голове манная каша. Глупо, конечно.
Алена уронила вилку, нырнула за ней под стол и, поднявшись, краснея от злости, сказала раздельно и четко, как упражнение по технике речи, страстно желая, чтобы Лиля передала ее слова Огневу:
— Штампованный, стопроцентно правильный кретин из плохой пьесы.
Лиля расхохоталась:
— Ты совершенно не разбираешься в людях!
Алена постаралась не показать, что разговор задел ее, и когда Лиля предложила пойти к ней переночевать, охотно согласилась.
Лилины хозяйки ошеломили Алену своим властным гостеприимством.
Обе, мать и дочь, твердили, что очень рады ее приходу и что они, «как глубоко русские, не привыкли садиться за стол без гостей», приглашали приходить «запросто к обеду», расспрашивали Алену, кто ее родители, как она решилась стать актрисой, чувствует ли она в «душе талант», а в заключение мать — Полина Семеновна — сказала:
— Да, народ наш даровит. Оч-чень даровит! Ведь вот и в старое время в артисты шли по большей части не из интеллигенции.
Слова ее Алену задели.
Любезно извинившись, хозяйки вернулись к прерванным занятиям — «смотру весенне-летнего обмундирования», — как выразилась младшая, Ремира Петровна.
Из разговора Алена поняла, что муж Ремиры, капитан первого ранга, дома бывает редко, все больше в плавании, мать и дочь занимаются больше собою, увлечены театрами, концертами, вернисажами, вообще любят развлечения. И очень бы хотели ввести в приличное общество Лилечку. «Но девочка так много времени уделяет институтским занятиям!»
Когда Лиля, извинившись, ушла в ванную, Полина Семеновна торопливо рассказала Алене то, о чем сама Лиля не говорила никогда.
Во время войны,
Лилечку, безусловно, любят, она ни в чем не нуждается, одета, обута, и отец — теперь он генерал-майор — присылает ей денег, и мать также. Тем не менее… У матери двойняшки-мальчики от второго брака, и потом… Приятно ли иметь при себе взрослую дочь, когда муж молодой? Короче говоря, Лиленька и там и там лишняя.
— Сиротка! — скорбно приподняв тонкие, как нитка, брови, со вздохом произнесла Полина Семеновна. — Сиротка при живых-то родителях! А у нас она принята как родная! Вот и на каникулы осталась, никуда, представьте, не захотела ехать. Несчастный, глубоко травмированный ребенок! Столько пережить! Все эти семейные драмы, смерть бабушки — Лилечка, представьте, оказалась совсем одна с этими печальными хлопотами, отец прилетел в день похорон. А ведь ей тогда было четырнадцать! Это ужасно! Ужасно!
Полина Семеновна рассказывала историю Лили с удовольствием, говорила плачущим голосом, прикладывала платок к сухим глазам.
В ванной громко щелкнула задвижка, и Полина Семеновна торопливо зашептала:
— Только Лилечке ни слова — она девочка скрытная.
Действительно, Лиля всегда удивительно ловко уходила от вопросов, касающихся ее детства, семьи, ухитрялась ничего о себе не сказать. Алена знала только, что мать ее — инженер, а отец — военный.
Временами Алене казалось, что Лиля будто играет какую-то роль, что она не такая, какой старается быть. Иногда она вела себя как растерянная, обиженная девчонка, иногда ошеломляла своим житейским опытом и устоявшимся высокомерным отношением ко всем и всему.
— Невозможно так всех презирать! Ты что — не любишь никого? Тогда уж лучше утопиться! — как-то сгоряча сказала ей Алена.
Лиля сморщила нос и нарочито фыркнула:
— Зачем спешить? Это доступно каждому. А уж эти красивенькие слова: любишь, люблю, любовь… Их выдумал подлый человек.
Алена уже и рот раскрыла, хотела отрезать, что только подлый человек может так говорить, но глянула в Лилины глаза, и стало невыносимо жалко Лильку.
Когда Агния и Глаша вернулись после каникул, Алена рассказала им Лилькину историю. Глаша вдруг расплакалась.
— Кошмар какой-то! Девочки, мы должны ее перевоспитать.
Агния поморщилась.
— Что из тебя все лезут казенные слова? Просто мы должны ее… приручить. А там видно будет.
И вот тут-то Алена и предложила ей готовить диалог Аксиньи и Натальи из «Тихого Дона».
Для самостоятельной работы Соколова советовала брать отрывки не из пьес, а из прозы, где описано все: поведение, мысли, чувства персонажей, то есть точно даны предлагаемые обстоятельства, и, значит, не нужно их придумывать, нужно только внимательно прочитать.