Вестфолд
Шрифт:
– Кажется, тридцать серебреников успели основательно подняться в цене, – констатировал Уилл, ссыпая деньги обратно в мешочек. – Ну что ты теперь скажешь?
Пит, покрасневший до самых кончиков ушей и дышавший так тяжело, как если бы только что бегом пересек весь лес, говорить особенно не рвался. Больше всего на свете ему хотелось оказаться сейчас как можно дальше от лагеря. Но Бес и Тед, да и большое количество собравшегося на поляне народа, не давали ему такого шанса.
– Ты знаешь, как у нас наказывают за предательство? – негромко спросил Уилл. – Я понимаю, наша жизнь совсем непростая. Тем более тяжело бывает время от времени держать
– Я никого не продавал, Уилл, о чем ты говоришь?! – попытался возразить Пит.
– Ну да, и люди шерифа просто решили пожертвовать тебе десяток-другой золотых по доброте душевной, – подхватил Бес.
– Что еще ты успел сделать, чтобы заработать эти деньги? – спросил Уилл. – Рассказал, где находится лагерь? Предупредил о наших планах?
– Да ничего подобного я не делал, клянусь! – завопил Пит. – Ну сам посуди, если бы я рассказал им о лагере, они бы давно уже были здесь! Уилл, честное слово, я не предатель! Я бы никогда в жизни не предал ни тебя, ни кого-то из ребят! Но эти двое, Уоллес и девчонка, – они чужаки. Они избалованные городские, они не одни из нас! Так чего же ради мне было отказываться от таких деньжищ?
– В чем-то ты прав, они не одни из нас, – медленно ответил Уилл, вызвав тем самым ропот неодобрения со стороны герцогских воинов, окружавших Роуена. Недовольство солдат разбойник оставил без внимания. – Вот только что-то не припомню, когда это мы объявляли войну горожанам? Эти «избалованные городские» – враги наших врагов. И так же, как и каждый из нас, объявлены вне закона. А ты выдал их людям шерифа, отправив тем самым на верную смерть. «Один из нас» не вправе так поступать. Это – предательство и несмываемый позор для нас всех. А наказание для предателей у нас только одно – смерть.
Он мрачно кивнул Бесу. Бес и Тед потащили упирающегося Пита в сторону леса.
– Но, Уилл! Ты не можешь так со мной обойтись! Я ничего такого не сделал! – кричал Пит, но Уилл отвернулся и, казалось, больше его не слышал. Вот только лицо главаря разбойников было белым как мел да немного подрагивали скулы.
По мере удаления от поляны крики Пита становились все тише.
– Если бы не девушка, ты бы не пришел в такую ярость, – негромко заметил Говард, так чтобы его не смог услышать никто, кроме Уилла.
– В ярость бы не пришел, – подтвердил разбойник. – А решение бы принял такое же.
Ни с кем больше не говоря, проигнорировав шагнувшего в его сторону Роуена, Уилл пересек поляну и скрылся в своей хижине.
– И часто у вас такое случается? – тихо спросил Тейлор у расположившегося поблизости Берта.
– На моей памяти – ни разу, – честно ответил тот.
Прошло не более пяти минут, когда Уилл снова вышел на поляну. Он был по-прежнему бледен, но готов к действию.
– Есть только один способ все исправить, – сказал он, обращаясь в первую очередь к Роуену, но произнося слова достаточно громко, чтобы их могли слышать и остальные.
– Какой же? – с готовностью спросил тот.
– Мы собирались напасть на замок завтра. Все уже спланировано и готово. Вместо того, чтобы ждать еще сутки, мы перенесем штурм на сегодня.
– А как же твой человек, который должен открыть нам вход? – спросил Тейлор. – Мы не успеем его уведомить.
– Он и сам догадается по обстановке, – ответил Уилл. – А в крайнем случае мы попросту выломаем дверь. – Он оглядел поляну непривычно тяжелым взглядом. – Никто не обязан принимать участие в штурме. Те, кто идет по собственной воле, собирайтесь прямо сейчас. Выходим через четверть часа. Берите оружие и прихватите заготовленные лекарства. Маскировка не нужна. Вход в тоннель находится в лесу. А дальше скрываться будет незачем.
Глава 21
Мы ехали очень долго. К тому моменту когда телега наконец вкатилась в замковый двор, у меня сильно затекло все тело. Это стало особенно очевидно, когда с нас сняли веревки. Поначалу каждый шаг давался с трудом. Руки нам связывать не стали, но пока проку от этого было мало. В сопровождении шести охранников мы вошли в замок, поднялись по лестнице и оказались в том самом широком коридоре, из которого я совсем недавно отправилась с визитом к Лауре с Клариссой. На сей раз, однако, мы прошли мимо той гостиной, и, миновав еще две или три комнаты, остановились у очередной плотно закрытой двери.
Один из охранников постучал. Дверь приоткрылась, стражник что-то негромко сказал, и его пропустили внутрь. Дверь снова захлопнулась. Остальные пятеро оставались снаружи и не спускали с нас глаз. Не прошло и полминуты, как охранник вышел из комнаты, на этот раз в сопровождении еще двоих стражников, судя по одежде, из личной охраны де Оксенфорда. На этом функция шестерых наших сопровождающих заканчивалась, они направились обратно по коридору, а только что вышедшие ввели нас в комнату.
Это помещение оказалось более просторным, чем то, где мы недавно беседовали с Лаурой. Однако определить точные размеры комнаты было трудновато – свечи освещали лишь одну ее половину, другая же тонула в полутьме. Солнечный свет в комнату практически не попадал, три высоких окна были занавешены плотной темной тканью. В затемненной части располагался широкий рабочий стол, а также неразожженный камин. Де Оксенфорд поднялся из-за стола и, отодвинув стул с высокой спинкой, вышел нам навстречу. У него за спиной маячила фигура вездесущего Шелдона. Помимо этих двоих в комнате расположились с полдюжины стражников.
– Ну что же, весьма рад видеть вас обоих у меня в замке.
Де Оксенфорд говорил так радушно, что сторонний наблюдатель с легкостью мог бы поверить в искренность его слов: вот он, классический гостеприимный хозяин. Впрочем, полагаю, шериф действительно говорил вполне искренне. Он и вправду был рад нас видеть. Только не в качестве гостей.
– Спасибо за прямоту. – Мысли Адриана текли в том же направлении, что и мои. – Не будешь возражать, если мы столь же честно скажем, что не отвечаем на твою радость взаимностью?
– Ты мог бы вести себя немного повежливее, зятек, – пожурил де Оксенфорд. Ни особо рассерженным, ни обиженным он при этом не казался. – Однако это ерунда по сравнению с побегом от молодой жены через окно посреди брачной ночи.
– Так уж вышло, – развел руками Адриан. Раскаяния в его голосе тоже как-то не ощущалось.
Де Оксенфорд понимающе покивал.
– Да я на тебя зла, в общем, и не держу, – заметил он. – Ни один мужчина не хочет жениться, по себе знаю. Все, кто женится, делают это под давлением, и чаще всего дело бывает в шантаже того или иного рода. В твоем случае этот расклад был слишком очевиден, только и всего.