Вестник смерти – 3
Шрифт:
– А ты уверена, что после твоего звонка наш свидетель не собрался так же быстро и не дал дёру? – поинтересовался я.
Мы медленно ехали по как всегда запруженным городским улицам. От водителя нас отделяло звука- и светонепроницаемая перегородка.
– Никуда он теперь не денется, – ответ Беллы прозвучал уверенно.
Поймав мой скептический взгляд, она вздохнула и принялась объяснять.
– Высшее общество только со стороны видится праздным и независимым от условностей. На самом деле ничего более ограниченного со всех сторон этими самыми условностями в мире не найти! Существует огромное
– И какое правило нарушит господин Вергидис, если станет нас дожидаться?
– Мой референт ведь недаром уточнил, что хозяин дома и в ближайшее до обеда время никуда не собирается. После того как ему сообщили о моём визите с его стороны станет верхом неприличия не принять меня.
– Мало ли какой предлог он придумает, – пожал я плечами. – Внезапно возникшее срочное дело, например.
Изабелл улыбнулась одной из своих коварных улыбок. Так, наверное, улыбается паучиха над бесплодными потугами мухи выбраться из липких сетей её паутины.
– Я не оставила ему пути к отступлению! А вот если бы я предложила деловую встречу, и мы стали обсуждать удобное нам обоим место и время, то он бы точно нашёл уйму причин, как можно более отсрочить её.
Всё же меня продолжали одолевать сомнения.
– Он может просто отказаться принять тебя.
Леди надула губки в притворной обиде.
– Фи! Это станет верхом неприличия и оскорблением! Секретарь должен был в таком случае сразу сообщить, что его господин не принимает.
– Что ж, посмотрим.
Белла положила голову на моё плечо.
– Не переживай, дорогой! Он примет меня. Хотя бы из любопытства. Поверь, внезапное предложение деловой встречи от того с кем ранее никогда по бизнесу не пересекался, выглядит во сто крат подозрительнее спонтанного визита салонной знакомой!
Что я мог ей возразить? В том, что касалось высшего общества она по сравнению со мной, вне всякого сомнения, являлась экспертом. Я же за десятилетия жизни в тени слишком привык к уединённому существованию. Яркий свет меня слепил и соответственно не нёс в себе никакого удовольствия.
Оставшееся время мы ехали молча. От городского дома Монтгомери до обиталища господина Вергидиса оказалось совсем близко. Поэтому, даже не смотря на вечные столичные автомобильные пробки, мы добрались без опозданий.
– А разве женщине не принято опаздывать? – спросил я.
– Обычно да, – подтвердила Изабелл. – Но сегодня я не хочу давать ему даже самого малейшего повода избежать встречи.
Лимузин подкатил к роскошному подъезду небоскрёба, в пентхаусе которого и ютился наш несостоявшийся клиент. Пришло время играть свою роль телохранителя. Я вышел первым и подал руку Леди, одновременно бдительным взглядом контролируя окружающую обстановку. Темнокожий швейцар, одетый в форму вполне способную вызвать зависть у генерала при параде, с поклоном встретил нас у двери и пропустил внутрь здания. Менеджер на ресепшне, узнав имя гостьи, сверился со своими записями и вопросительно уставился на меня.
– Господин Вергидис ожидает только одну персону – Леди Монтгомери.
– Это мой охранник, – глядя мимо слишком незначительного для её статуса человечка
Менеджер тут же прекратил замечать меня, словно я только что был стёрт неким ластиком с картины бытия. Видимо телохранитель здесь за персону не считался. Весьма опасное заблуждение, в чём хозяин пентхауса очень скоро сможет убедиться на личном опыте.
Клерк жестом подозвал служащего в смешном костюмчике с намеренно укороченными рукавами и брюками и круглой похожей на кипу шапочкой на голове.
– Леди к господину Вергидису.
Человек кивнул и жестом предложил следовать за ним.
Он подвёл нас к лифту – единственному, у дверей которого стоял секьюрити. Он был, как водится борцовского телосложения одетый в чёрный костюм и туфли и с тёмными очками на лице, скрывающими глаза. Пару секунд потратив на наше изучение, страж нажал кнопку на панели и двери разошлись, открывая взору зеркальную кабину.
– Проходите.
Оказавшись вслед за женой внутри лифта, я сразу обратил внимание на отсутствие каких-либо кнопок. Изабелл заметила моё недоумение и, дождавшись закрытия дверей, быстро ликвидировала этот пробел в моих технических познаниях.
– Это персональный лифт. Он соединяет только фойе и пентхаус. Нигде больше не останавливается.
– Наш приятель разве не пользуется подземным гаражом? – удивился я. – Или спускается в него по лестнице?
– Для гаража есть отдельная кабина, курсирующая между ним и апартаментами. Кроме того на крыше имеется посадочная площадка для флаера.
– Живут же люди!
– Фи, – наморщила Белла свой аристократический носик. – Более предпочитаю иметь собственный дом, чем квартиру на крыше. Эту стеклянную коробку оборонять значительно тяжелее моего особняка!
В этот момент лифт остановился, дверные створки разошлись. И я вынужден был согласиться с мнением супруги.
– О, да!
Прямо перед нами на бесценном ковре ручной работы теперь безнадёжно испорченном кровавыми следами лежал только что впустивший нас охранник или его брат близнец. Его чёрный пиджак на груди украшали две маленькие дырочки, окружённые постепенно расплывающимися влажными пятнами. Обе раны были смертельными. Однако правая рука жертвы ещё подрагивала, словно палец всё пытался нажать на спусковой крючок пистолета лежавшего тут же рядом. Из чего следовало, что убийство произошло, пока мы поднимались – не более минуты назад.
Вся эта картина, как и выводы из неё промелькнули в голове мгновенно. Двери лифта не успели сомкнуться, как мы с Беллой уже оказались на противоположных концах помещения. При этом она успела подобрать оружие убитого. Своего у неё при себе не было. Ведь она планировала светский визит, а вовсе не боевую операцию. Я же, разумеется, был вооружен, как и положено телохранителю.
Едва покинув кабину лифта, я уловил приглушённые звуки, доносившиеся из соседней комнаты. Теперь они стихли. Но слух Вестника смерти тоньше, чем у земной кошки. За стеной разделявшей лифтовой холл и соседний зал притаились двое. Явственно слышалось их дыхание. А значит, убийцы не успели уйти. Оставался открытым вопрос о судьбе нашего толстяка. Но я был более чем уверен – именно над его телом в эту минуту застыли те двое пока неизвестных.